Инсуху - маралья вода
Шрифт:
Пчел с каждой минутой становилось все больше и больше. Очередь дошла и до Геры.
Пчела ужалила его под глаз. Он дико закричал, замахал руками, схватил ведро с ягодами и побежал…
Костя, Славик и Петя шли купаться. Вдруг до них долетели дикие крики из зарослей. Крики приближались к реке.
– Это Олег и Герка. Что-то случилось с ними.- Тревожно проговорил Костя.
Ребята кинулись на крик.
Не успели они пробежать и полсотни метров, как мимо них, не останавливаясь, промчался к реке Олег. В некотором
Петя крикнул ему вслед:
– Герка, что случилось?
Гера махнул рукой на реку, куда уже залез Олег, и окунался в воду.
– Ничего не пойму, - проговорил Петя.
– Видно, ягод объелись и посходили с ума. С Олегом это может случиться. Ой!..- вдруг вскрикнул он и подскочил.- Меня кто-то укусил. Вот черт еще.
– И меня…
– Это пчелы. Откуда они взялись? Посмотрите, их сколько. Ну, конечно, это от них убегали Герка с Олегом.
Преследуемые пчелами, ребята кинулись к реке.
Рассерженные дневным грабежом, пчелы еще не скоро покинули берег. В воде ребята были в безопасности. Но при каждой попытке выбраться на берег они вновь подвергались нападению.
Наконец, берег очистился от "неприятеля", улетевшего в медоносные заросли наверстывать потерянное время.
Любители меда с опухшими лицами вернулись на бивуак.
– Но-оо-оо, эдак совсем могли закусать пчелы,- улыбаясь, произнес Сыркашев.
– На воров-то шибко сердиты они. Беда, как поймают.
– Он махнул рукой.
– Медведь, бывает, не может справиться с ними. На всю тайгу орет. Вы тоже, как медведь, в воду полезли.
Сыркашев рассмеялся.
Бежит все глубже и глубже в тайгу малоприметная стежка. Ноги мягко ступают по мшистой земле. Шагов не слышно. Поляны кажутся яркими коврами, раскинутыми среди тайги. Веселый кустарник - подлесок из смородины, акации, калины, рябины, шиповника плотной стеной обступает молодой подрост и старые деревья. Все больше и больше встречается на пути звериных троп.
Вот через густые заросли будто кто протащил тяжелое бревно и все примял вокруг.
Это бродил по ягодникам лакомка-медведь.
Ребята сразу примолкли, держались настороже, ближе друг к другу, внимательно осматривались по сторонам.
Может быть, он стоит вон за тем огромным выворотком, вскинувшим вверх корни с красноватой землей на них.
Вот старый охотник обратил внимание мальчиков на узенькую, как цепочка, тропку, глубоко выбитую на мягкой лесной почве. Это тропа маралов, их путь на солонцы к воде.
А это что такое на плоском камне, вросшем в землю?.. Рассыпаны мелкие, как кедровые орешки, катышки.
Тут стояла стройная красавица кабарга, безрогий олень, житель горной тайги, с тонкими, точно точеными ножками.
Почти незримая лесная тропа уводила в глушь, в чащобу. Невнятные шорохи да тихий звон в густых вершинах встречали путников. Веселых птичьих перекликов
Хлопая крыльями, тяжело поднялся с ягодника глухарь. Полетел в чащобу. Вот кто-то впереди стремительно сорвался с места и побежал.
– Цок, цок, цок… - стучат копытца по камням. И затихают.
Белка притаилась на вершине. Среди густых ветвей замер хищник, подстерегающий добычу.
Глушь… Тишина. И всюду жизнь.
Богат животный мир горной тайги. Разнообразен. Здесь можно встретить уже довольно редкую росомаху - крупного черно-бурого медлительного ночного бродягу, с густым блестящим ценным мехом; наиболее распространенного представителя диких кошек - рысь; медведя; благородного красавца марала; лося; горных козлов; любительницу рыбы темно-каштановую с золотистым отливом выдру; белок; красновато-бурых летом и снежно-белых зимой, блестящих горностаев; кровожадных и ловких, неразборчивых в пище рыжевато-красных колонков; не столь уж дальних родственниц выдр - лесных куниц; ярко-рыжих лисиц-огневок и редко - черно-бурых с серебристым отливом…
Невидимые лесные жители напоминали о своем присутствии на каждом шагу. Только неприметно было следов человека. Будто никогда и не ступала его нога в эти сумеречные таежные дебри. Пересекая долины, поляны, переваливая через отроги, тропа вела все дальше, все глубже в тайгу, все ближе к лежащему за поднебесными горами озеру Каракол.
Сыркашев остановился.
– Каргинские люди прошли, - сказал он, кивнув на отдельно стоящее дерево.
– Вдвоем. На конях. У одного конь, как и мой, рыжий. У другого маленько выше будет. Только теперь ребята заметили на дереве две надломленные ветки. Одна была несколько выше другой.
– Шишковать место ищут. Нынче урожай на шишку.
– Алексей Иванович слез с коня и внимательно осмотрел надлом.
Ранки на ветках еще не затянулись смолой.
– Два дня назад как шли, не будет больше, - вслух рассуждал старик.
Надлом был сделан в сторону виднеющегося вдалеке гольца.
– Там каргинские живут,- Алексей Иванович кивнул в гущину леса.
Он осмотрел заросшую мхом землю; на другом дереве нашел еще надломанные ветви. Вернулся к первому, надломил и согнул ветку в противоположную сторону от каргинских.
– Они туда ходили, мы совсем в другую сторону пойдем, у всякого свое дело в тайге, своя дорога.
– Алексей Иванович, а откуда вы узнали, что один человек был на рыжем коне?
– Эээ-э-ээ, - усмехнувшись, промолвил старик, добродушно взглянув на Костю.
– Смотреть надо. Глаза молодые, большие, а не видят. Дерево сказало, на каком коне каргинский человек ехал.
Ребята внимательно осмотрели сосну. На стволе в щербинках коры они увидели клочья рыжеватой шерсти. Видимо, стоящий у дерева конь, чесался боком о ствол.