Инсуху - маралья вода
Шрифт:
– Лежи, лежи. Молчи уж,- притворно сердитым голосом проговорил Олег, берясь за носилки.
– Доберусь… Ты на бюллетене с этого часа и по приказу числишься больным. Понял… Ну вот. И лежи в таком случае…
Весь путь с перевала их сопровождал резкий, короткий свист бурундуков.
– Ээ-э, - прислушиваясь к пересвистам зверьков, сказал Алексей Иванович.
– Дождь будет.
Он пристально посмотрел на острые вершины поднебесного кряжа. Самую дальнюю обволакивало легкое, прозрачное облачко.
Алексей Иванович кивнул
– Примета верная. Никогда не обманет. И бурундук скажет всегда правду. Верить полосатому можно.
Он помолчал и добавил:
– И рука про ненастье толкует. Зверь когда-то руку мял. Давно. А она все про погоду знает.
Уже начало смеркаться, когда путники спустились с перевала и разбили стан.
28. КАРАКОЛ
Мельчайший дождик-бус, не переставая, моросил вторые сутки.
Все стало сразу мертво. Птицы молчали. Один только дятел тукал в притихшем лесу. Туканье лесного работяги слышалось во влажном воздухе отчетливо и музыкально. Прозрачными слезами скатывались капли влаги с листьев деревьев, с травы, и слышно было, как они падали на мокрую землю.
В горах начавшееся ненастье может длиться днями, сутками, неделями. Непривычная тишина в лесу, сопровождающая всегда такие ненастные дни, угнетала мальчиков. Они и сами приумолкли и, "опустив носы", с тоской смотрели на взмокший лес, на плачущие камни, скалы. "Но почему же нет ветра?" - думал каждый, всматриваясь в сырую тяжелую мглу. Она мокрой непроницаемой завесой опустилась с неба, прикрыла собою лес, горы и озеро, к которому стремились они. Не принес ничего утешительного и третий день. Ветра по-прежнему не было. Дождь продолжал бусить с надоедливым, наводящим на сон шелестом.
Путешественники уже перешли на строгие порции из сухарного запаса. В мясе недостатка у них не было. Алексей Иванович подстрелил пару глухарей. Несколько суховатое, не жирное, с особым, присущим лесной дичи привкусом, мясо больших таежных петухов очень нравилось ребятам. Ели они его вдоволь.
На третий день вечером Петя увидел, как неожиданно затрепетали листья березы, возле которой была разбита палатка. Обратил на это внимание и Алексей Иванович и сказал обрадованно, что теперь ненастье скоро кончится. Ветер подул с рассветной стороны, а он оттуда всегда приносит ладную погоду.
Настроение у ребят сразу поднялось. Вечером долго не смолкали у костра смех, песни. В каше, сваренной Олегом, Славка обнаружил какого-то жучка, все сразу вспомнили деда Щукаря с его "вустрицами" и вдосталь посмеялись, подчистую расправившись с кашей.
На закате, хотя его и не было видно, в зарослях попыталась запеть робко какая-то пичужка, но скоро она смущенно замолкла, не поддержанная подругами.
Но это уже был добрый признак.
Ночью скрытое мглой озеро глухо зашумело. Слышно было, как о прибрежные камни и утесы разбивались волны. Дождь перестал моросить.
Всю ночь озеро шумно перекатывало волны.
Первыми проснулись Сергей Петрович и Петя. Они вылезли из палатки и зажмурили глаза от нестерпимого блеска. Ярко светило уже высоко поднявшееся солнце. Горы вдруг раздвинулись, открылась глубокая долина с озером. Обширная гладь Каракола сияла, как огромное круглое зеркало в оправе скал и утесов.
Петя радостно закричал:
– Урра-а-аа-а…
Он откинул широко полог палатки.
– Эй вы, сонные тетери! Ну как не стыдно дрыхнуть до такой поры. Вставайте! Смотрите, какая красота…
Петя схватил за ноги еще не проснувшегося как следует Олега и под общий дружный смех выволок его из палатки.
Оглашая окрестность радостными криками, ребята поспешили к озеру. Вскоре они появились на утесе, выложенном из огромных гранитных глыб.
Они махали руками, кричали:
– Сюда, Сергей Петрович!.. Очень легко подниматься. Как по ступенькам. Вот с этой стороны заходите.
– Конечно легко, - добродушно ворчал Туренко, взбираясь по утесу.
– Легко, когда человеку шестнадцать лет, ну, а если ему перевалило за полсотню с порядочным хвостиком…
– Давайте руку, Сергей Петрович. Вот так… Несколько рук подтянули старого географа на вершину утеса.
Впереди лежала огромная, почти круглая, каменная чаша, наполненная черно-синей неподвижной водой.
С западной, юго-западной и южной сторон ее окружали обрывистые скалы без береговой полосы. Невдалеке, из узкой долинки-ущелья, в озеро скатывался с шумом белый пенистый поток. Клокочущая в нем вода била высокими буграми через подводные камни.
В горах раздался выстрел. Вслед за ним - другой. Ребята вздрогнули от неожиданности. Засмотревшись на озеро, они забыли о Сыркашеве.
– Эге,- подняв вверх палец, произнес Петя.
– Алексей Иванович напрасно не стреляет. Я уже слышу запах жаркого…
– А в самом деле, братцы, нам не пора что-нибудь такое пожевать. Вы не чувствуете в этом необходимости?
– О-оо, да еще какую, Олешек. Я за твое мудрое предложение, но, с разрешения Сергея Петровича, вношу к нему поправку.
– Какую, Герка?
– Перед завтраком выкупаться в целебной воде Каракола. Это кстати, будет очень полезно Славке.
– Почему только ему?
– Для укрепления нервов. Он сегодня ночью разговаривал во сне. Ясно -нервная система не в порядке. Это, по-видимому, результат его знаменитого, ну а в истории нашего географического кружка, так сказать, и исторического дрейфа по россыпи…
Берега Каракола огласились громкими криками:
– Ого-го-о-о, вот это водичка… Обжигает.
– В такой долго не просидишь.
– Хорош-ш-а-аа.
Когда ребята возвратились на стан, Сергей Петрович и Сыркашев уже свежевали жирного барсука.