Интендант третьего ранга
Шрифт:
Незнакомец слушал, его, подняв брови домиком.
– Вы готовы предложить услуги немецкому командованию, я правильно понял?
– Правильно!
– горячо заверил Матвей.
– А как же это?
– светловолосый похлопал по карману, где спрятал документы Матвея.
– Меня заставили! Я не хотел. Они приставили ко мне этих!
– Матвей ткнул пальцем в сторону дрожавших комсомольцев.
– Они следили за мной! Это он, - Матвей указал на Васю, - стрелял в девку! Он!
– Я мимо выстрелил!
– всхлипнул
– В пол. Он приказал, - кивнул он на Матвея.
– Наганом грозил, коли не подчинюсь…
Мужчины во дворе загомонили. Вперед выступил широкоплечий мужик с заметной проседью в бороде.
– Что с ними говорить, Савелий! Сволочи! К стенке!
Мужики одобрительно загудели, но Савелий глянул на сердитого мужика, тот потупился и отступил.
– Ваше счастье, что в пол!
– бросил Савелий Васе.
– Ты!
– повернулся он к Матвею.
– Готов письменно подтвердить, что сказал?
Матвей закивал.
Савелий достал из сумки на боку листок бумаги, карандаш, протянул сумку, что было на чем писать. Матвей взял и глянул вопросительно.
– В свободной форме!
– подсказал Савелий.
– Я, такойто, обязуюсь верой и правдой служить германскому рейху и беспощадно бороться с его врагами…
Руки у Матвея слегка дрожали, но он заставил себя собраться и четким почерком вывел подсказанные слова. Поставил дату и расписался. И даже расшифровал роспись в скобочках.
Савелий взял бумагу и глянул на комсомольцев:
– Вы?
Петя с Васей переглянулись и покачали головами.
– Мы клятву давали!
– сказал Петя, нервно облизывая губы.
– Он - тоже!
– кивнул Савелий на Матвея.
Петя снова покачал головой.
– Комбат!
– позвал Савелий.
Из рядов мужиков выступил невысокий, коренастый мужчина в форме командира Красной Армии. Форма была ношеная, в некоторых местах залатанная, но чистая. Белой повязки на руке у коренастого не было. Савелий протянул ему листок, командир прочел и посмотрел на Матвея. Взгляд его был полон ненависти. Матвея колотнуло, и он вдруг с ужасом увидел в петлицах командира знаки различия - три кубика. Старший лейтенант… Кубики были матерчатые, самодельные, но цвет их отсвечивал зловеще красным. Ослабев от внезапной догадки, Матвей сообразил, что только что совершил самую большую ошибку в жизни. Говорил ему учитель: "Думай, прежде чем сказать!", но он не усвоил урок…
– Теперь ты единственный представитель власти в районе, - сказал Савелий старшему лейтенанту.
– Решай!
– Что тут решать?!
– огрызнулся командир. Он вытащил изза пояса пистолет и толкнул Матвея в шею - Пошел!
На подгибающихся ногах Матвей вышел на улицу. Подталкивая пленника в спину, старший лейтенант заставил его пересечь выгон и остановил у осинки, в которую Матвей столько раз целился из нагана, но ни разу так и не попал. Он стоял, сгорбившись, глядя на мокрый
"Дождь, ночью прошел дождь, - вдруг подумал Матвей.
– А я и не слышал…"
– Повернись!
– раздалось позади.
Матвей послушался. Старший лейтенант стоял перед ним с пистолетом в вытянутой руке.
– Изза таких, как ты!
– зло сказал он.
"Что изза меня?" - хотел спросить Матвей, но не успел. Грудь обожгло, невыносимая боль заполнила тело. Матвей коротко застонал и рухнул ничком - лицом в мокрую траву. Но влаги на щеках он уже не ощутил…
Саломатин вернулся к дому. Комсомольцы стояли во дворе, дрожа то ли от холода, то ли от страха.
– Оденьтесь!
– бросил им Саломатин.
– Клятву давали, так исполняйте!
К тому времени, как телега с самогонным аппаратом и вещами неудачливых партизан выехала со двора, комсомольцы стояли в строю.
– Винтовку вернете?
– спросил Петя, осмелев.
– Посмотрим!
– буркнул Саломатин.
– Зачем вы белые повязки надели?
– не отстал Петя.
– Вы же не полиция?
– Думали тут бандформирование, - непонятно отозвался Саломатин и бросил провожавшей их вдове.
– Закопайте его!
"Кого?" - удивился было Петя, но вспомнил и замолчал. У околицы он обернулся. Вдова, упершись ногой в труп уполномоченного, стаскивала с него сапоги. Петя вздрогнул и больше не оглядывался…
10
Они стояли на подъеме и смотрели на поднимающуюся по дороге колонну.
– Глянь, как идет!
– Ланге ткнул дымящейся сигаретой в старика, шагавшего во главе.
– Моисей! Ведет богоизбранный народ в страну обетованную!
– оберштурмфюрер хохотнул.
Крайнев присмотрелся. Дул встречный пронзительный ветер, люди внизу кутались в пальто и наклоняли головы, пряча лица. Лишь старик, высокий, костистый, с палкой в правой руке (она и впрямь походила на жезл пророка) шел распрямившись. Ветер трепал его длинную бороду: то подбивал ее под воротник, то вытаскивал наружу, то бросал на лицо; старик даже не отмахивался. "Мордехай!" - понял Крайнев.
– Сейчас я его!
Ланге достал из кобуры "парабеллум", прицелился.
– Не стоит!
– остановил Крайнев.
– Почему?
– Люди закричат, начнут метаться… Собирай их потом!
– Соображаете!
– хмыкнул эсесовец, пряча пистолет.
– Я не собирался стрелять, Кернер! Шутил. Еврей вышагивает так нагло… Пусть идет! Карьер рядом… - Ланге снова хохотнул.
– Приходилось участвовать в экзекуциях?
– полюбопытствовал он минуту спустя.
– Что вы!
– Держитесь хладнокровно… Знаете, как расстреливают большевики?
– Довелось сидеть в камере с бывшим чекистом.
– Вот как?
– заинтересовался Ланге.