Интендант третьего ранга
Шрифт:
– Некогда было.
– Ага! Не ври…
– Думал: она замужем…
– Других это не останавливает!
– Это кого?
– ревниво спросил Крайнев.
– Не скажу!
– показала язык Соня.
– Ты их убьешь!
– Убью!
– согласился Крайнев.
– Вот и не надо. Теперь отстанут. Видели, как ты со мной шел.
– Пожаловалась бы Давиду…
– Смотрите на него!
– всплеснула Соня руками.
– Он один ничего не знает. У меня нет больше брата.
– Как?
– изумился Крайнев.
– Просто. Ты привез нас
– Ну и что?
– не понимал Крайнев.
– А то, что у Кагановича есть дочка, Розочка. Ей всего шестнадцать, но она давно поняла: после войны замуж выходить будет не за кого. Раз - и Давид, как порядочный еврейский юноша, обязан жениться. Он и женился!
– щеки Сони раскраснелись.
– Я осталась одна. Лечу колхозников, они кланяются, а за спиной могут и плюнуть: "Жидовка!…" - Соня снова заплакала.
Крайнев не стал ее успокаивать. Ощутив вернувшуюся силу, он овладел ею сидя. В этот раз не спешил, ласкал долго, умело и добился желаемого: она заметалась у него на коленях, застонала от страсти и упала на грудь. Он нашел ее губы, заставил открыть рот и ласкал ее язык своим, пока тело ее сотрясали судороги. Она снова заплакала - в этот раз от радости, и, плача, благодарно целовала его в губы, подбородок, плечи…
– Было больно?
– спросил он, когда они лежали рядом.
– Немножко!
– призналась она.
– Зато потом так приятно!
– она зашарила под одеялом.
– Рана болит!
– пожаловал он, убирая ее руку.
– Не ври!
– надулась она.
– Легкая царапина. Пуля задела сосуд, поэтому крови много. Скоро заживет. Неделю буду тебя лечить.
– Счас!
– возмутился Крайнев, пытаясь встать.
– Буду!
– грозно сказала Соня, прижимая его к койке.
– Пусть только попробуют забрать! Лично застрелю! Здесь я хозяйка!
Он засмеялся и привлек ее к себе.
– У тебя такое сильное, крепкое тело, - сказала она, прижимаясь к нему изо всех сил.
– Наверное, спортсмен?
Он ничего не ответил, только снял ее с себя и уложил рядом - трудно было дышать. Она не сопротивлялась.
– Будешь еще меня любить?
– спросила, пристраивая голову на его плече.
– Обязательно!
– пообещал он.
– Только надо поспать.
– Хорошо!
– согласилась она.
– Ты научишь меня всему, что умеешь?
– Даже больше!
Она чмокнула его в плечо и зевнула. Через минуту она крепко спала. Но когда Крайнев попытался встать, Соня вцепилась в его руку так, что мысли о трубке пришлось оставить. Осторожно сняв голову Сони с левого плеча (рана побаливала), Крайнев повернул ее спиной к себе и обнял правой рукой. Она тут же вцепилась в нее и не отпустила до самого утра…
11
Соня поднялась ни свет не заря.
– Куда ты?
– удивился Крайнев.
–
– вздохнула Соня.
– Приходят еще затемно - что летом, что осенью…
Крайнев выглянул в окно. Во дворе и в самом деле толпился люд: женщины, дети… Мужчин почти не было.
– Они так до самого вечера?
– К обеду никого не останется!
– сказала Соня, закалывая волосы перед обломком зеркала.
– Разве что срочного подвезут…
Закончив туалет, она подошла и чмокнула его в щеку.
– Лежи здесь!
– погрозила пальцем.
– Увижу в окно, что уходишь, - застрелю!
Крайнев показал ей язык. Соня засмеялась.
– В печке щи и картошка, в шкафчике - хлеб. Не голодай!
– А ты?
– С утра не хочется!
– беззаботно сказала Соня.
– Поработаю немножко, перекушу…
Оставшись в одиночестве, Крайнев некоторое время лежал, но потом решил вставать. Он натянул галифе, обулся и, накинув пальто, вышел на крыльцо. И сразу встретил заинтересованный взгляд десятков глаз.
"Как из маминой, из спальни, кривоногий и хромой, выбегает… - сердито думал он, пересекая двор.
– Кто додумался сортир в дальнем углу пристроить? За домом есть место! Теперь все, зарисовался. Станут перетирать по деревням…"
Возвращаться пришлось через тот же строй больных. В коридоре Крайнев сердито ополоснулся под жестяным рукомойником, утерся и стал обследовать шкафчик. Он был забит едой. Хлеб, яйца в глиняной миске, шматы сала и ветчины - все валялось в беспорядке… "Приносят больные!
– догадался Крайнев.
– А жаловалась…"
Первым делом он навел порядок в шкафчике. На нижней полке нашлась сковородка, в коридоре Крайнев заметил керогаз. Тратить драгоценный керосин на приготовление пищи было расточительством, но печка давно прогорела, а топить ее заново - дело долгое. Крайнев с чистой совестью сварганил себе роскошную яичницу с ветчиной и даже вскипятил чайник. Чай был чрезвычайной редкостью (селяне пили взвары, компоты, морсы), но у него имелся запас. Первое время он сильно страдал без кофе, но потом привык. Кофе жестко ассоциировался с немцами.
После завтрака он почистил зубы у того же рукомойника. От этой роскоши он не смог отказаться, как и от чая. В Городе ему за большие деньги удалось достать несколько деревянных щеток из свиной щетины и несколько коробок зубного порошка. Оделил ими Семена с Настей и Соню с Давидом, остальные его знакомые зубы не чистили. В лучшем случае полоскали рот после еды.
Едва Крайнев покончил с туалетом, как явился Саломатин. Хмуро поздоровавшись, он вяло поинтересовался здоровьем интенданта, затем сел и сердито забарабанил пальцами по столу. Крайнев мгновенно понял, что здоровье интенданта мало волнует комбата, а если волнует вообще, поэтому ответил односложно. Саломатин разговор не продолжил. Так они и сидели: Саломатин у стола, набычившись, Крайнев - на койке, весело поглядывая на гостя. Первым не выдержал Саломатин.