Интербеллум
Шрифт:
— Преподаватель? — потрясённо выдохнула я.
Колдун перевёл на меня взгляд и мотнул головой.
— Значит, выдал себя за одного из наставников, чтобы пройти на территорию гимназии. Где он сейчас?
Дым изменился и приобрёл очертания города с куполами и церковным звоном. Москва? Нет. Железная дорога, река, поля, заброшенный магазин, два двухэтажных кирпичных дома.
— Запомнила?
Я кивнула. Чернокнижник также соединил меч и потом развёл. Котёл напомнил воронку — он затягивал дым, пока изба полностью не очистилась.
Так вот где он сейчас прячется. Великий
— Что ты подсыпал?
Он завёл руки за спину, направился к полкам со склянками.
— Три десятка топчешь землю, а так и не привыкла к чувству истощения.
Взяв со второй полки пузырёк, он подошёл ко мне.
— Укрепляющий отвар.
Я была настолько обессилена, что позволила напоить себя склизкой дрянью. Кашель сковал горло.
— Самое мерзкое укрепляющее из тех, что доводилось принимать.
Колдун довольно ухмыльнулся.
— Незаконно, но качественно. Рецепт ещё моего деда.
— Сплавляешь местным?
Он пожал плечами и почесал бороду.
— Не каждый день ко мне приходят отчаянные шаманки…приходится выживать.
— Отчаянные?
Змеиная улыбка скользнула по синеватым губам.
— Отчаянно верные.
Отвар подействовал быстрее, чем лучшие средства целителя. Я провела рукой по сальным волосам и нахмурилась.
— Скажи лешему, пусть затопит баню.
Старец снова провёл рукой по бороде.
— Уже. Прошу, — он указал на дверь.
Кое-как я разделась в бане. Сев на скамью, зачерпнула теплой воды и вылила на голову. Невыносимая боль внизу живота. Дрожащей рукой я провела по длинному шраму и почувствовала, как зажгло в глазах. Я не хотела детей и никогда не думала о семье, но сам факт стать бесплодной, лишиться возможности прижать к груди когда-нибудь свое дитя, был мучителен. Так много женщин мечтает стать материями и не могут, та же жена Артемьева. Каких только способов не перепробовала! А я самостоятельно отказалась. Выбирая между собой и хозяином, я выбрала его. Горячие слезы побежали по щекам. Всхлип вырвался из горла, и я закусила руку. Ни звука. Ты знала, на что шла, ты совершила на Камчатке ошибку, из-за тебя чуть не погиб наследник.
Я зачерпнула еще воды и смыла слезы. Нужно помыться и привести себя в порядок.
Через полчаса я стояла одетая перед колдуном. Он дал два пузырька с отваром и наказал выпить каждый с интервалом в час.
— До ближайшего поселения сколько идти?
— Тебе поможет добраться леший.
Чернокнижник обвел меня взглядом и кивнул своим мыслям.
— Обращайся. Всегда помогу.
Я удержалась от колкости и лишь кивнула. Неизвестно, какие перипетии ждут еще в жизни, а этот колдун как-никак сильный и способный. На улице ждал леший. Страдая от боли, я прихрамывала, и он протянул руку, но я не приняла.
— Мне нужна ближайшая деревня.
Он взял меня под локоть и подул сильный ветер. Снег ударил в лицо. Ноги оторвались от земли. Ветер подхватил и понес
— Вон там деревня, — сказал леший сразу, как мы опустились на землю.
— Люди?
— Да.
Не поблагодарив, я побрела на свет. Нужно принести жертву духу, мне необходимо окрепнуть. Со взрослым человеком мне в таком состоянии не справится, даже с хрупкой женщиной. Жертва должны быть девственницей, придется убить ребенка. Как в бреду я дошла до глухой деревни. Стояла ночь или поздний вечер. В домах горел свет, но заходить к людям было рискованно. Я остановилась на заснеженной дороге и прислушалась. Тишина. Где-то лают собаки и дерутся коты, изредка кудахчут куры. Я дернулась, уловив через несколько сараев шум в хлеву. Там был включен свет. Господи, пусть это ребенок пошел покормить свиней. Медленно я сделала шаг, чувствуя себя выжитой. Снадобья помогали, но не так быстро. Я завернула, прошла мимо будки, куда забилась перепуганная собака. Животные чувствуют в нас смерть.
Девочка лет двенадцати, согнувшись, кормила свиней. Бесшумно я вытащила нож и направилась к ней. Она гладила поросят и приговаривала:
— Хрюши мои, миленькие…
Зачерпнув очистки картофеля, она кинула самому маленькому поросёнку. Тот, похрюкивая, принялся набивать брюхо.
Я подошла сзади и зажала ей рот. Она задергалась, замычала. Я почувствовала ее страх.
— Яви мне силу свою, — сказала я и резанула по горлу, — водяной дух.
Девочка обмякла, жизнь выпорхнула из ее слабого тельца. Я подхватила под грудки и потащила за сарай. Тело оставляло следы крови, скоро ее спохватятся родители и начнут искать. На обряд отводилось совсем мало времени. Положив ее на спину, я сняла с мертвой куртку.
— Яви мне могущество своё, водяной дух, — произнесла я и сделала по двенадцать надрезов на ее руках. Кровь окропила снег.
— Яви мне благодать свою, — и надрезала себе запястье, — водяной дух.
Я макнула пальцы в ее кровь и смешала со своей. Подуло ледяным ветром. Вылилась вода из колодца. Нетронутая девочка вызвала во мне волну раздражения. Я огляделась.
— Или ты принимаешь жертву, или я найду другого духа.
Мой возглас растворился в темноте, но в то же мгновение за спиной раздался всасывающий звук — Альберт принял жертвоприношение. Подтверждая мое заключение, он материализовался передо мной через минуту, утирая тыльной стороной ладони рот.
— Ты как всегда пожадничала, — с обидой произнёс он.
— Найти шестнадцатилетнюю невинную сложнее. Я и так потратила последние силы. Доедай, — мой палец указал в сторону тела, — и мы уходим.
— За столько лет службы ты пожалела для меня девственницу!
— Девочка девственна.
— Она — ребёнок, к тому же, человек. Какой мне прок от человеческого ребенка?
Я сложила на груди руки, ощущая себя в своей тарелке — дух пришел в себя, мой уровень энергии стабилизировался.