Интересное время или Полумесяц встает на закате

Фримен Максим

– Хорошо, Сергей Николаевич, - успокоился я.
– Слово офицера.

– Ладно, верю, - усмехнулся Артемьев.
– Как там сержант?

– Никаких изменений. Хирург лишь промямлил, что Аскорбин в строй вернется не скоро, если вообще вернется, так что остается молиться.

– Я атеист, Эрвин, поэтому буду верить в чудо, сотворенное руками врачей.

Мы молча пили пиво, когда Васимине проводил свою спутницу до выхода. Поймав для нее такси, он вернулся в кафе и подошел к нам.

– Следили за мной, - раскуривая трубку, произнес он.

– Не без этого, майор, - я постарался, чтобы эта фраза прозвучала

как извинение.

– Пришли к консенсусу?
– поинтересовался Полковник, наклонившись к Васимине.

– Как мне кажется, да, - ответил майор.
– Во всяком случае, моя грубость и несдержанность любезно прощена. Теперь к делу.

Я поставил опустевшую стопку на застеленный белоснежной накрахмаленной скатертью стол и, выдохнув, открыл глаза. Водка из запотевшего графина была хороша - холодная, калорийная и вообще. Не спорю, «что русскому хорошо, то немцу - смерть», но то время, что я жил в Советском Союзе, убедило меня в обратном. И гляньте-ка, не спился, как меня пугали некоторые не осведомленные о российском образе жизни товарищи.

– Так все-таки, зачем вам понадобился именно я?
– спросил ваш покорный слуга, переводя взгляд на соседа по столу.

Мормон улыбнулся одними уголками губ.

– Потому что вы знаете японский, а майор и Полковник не знают немецкий, - ответил он.

– Ну, я его не так хорошо-то и знаю, - начал было я, но глава организации меня остановил.

– Вы ведь понимаете, герр Бергман, что на всякий вопрос стоит смотреть с разных точек зрения, - сказал Мормон.
– А кроме того, тут можно использовать простую геометрию.

– Извините, не понимаю.

Мормон достал записную книжку и авторучку, открыл блокнот на первой попавшейся странице и поставил на ней жирную точку.

– Сколько можно провести через нее прямых?

– Сколько угодно, - сказал я.

– А сейчас, - золотое перо коснулось бумаги еще раз.
– Сколько теперь?

– Единственную.
– После моих слов обе точки были соединены одним росчерком.

– Вот именно, - поправил очки Мормон, пряча обратно канцелярские принадлежности.
– Да, Васимине-сан мне передаст разговор с контр-адмиралом, но если я узнаю суть беседы и от вас, хотя бы в общих чертах, то смогу выстроить линию поведения наиболее выгодно.

– А еще очередной раз проверите вашу разведку, - закончил я.

– Правильно. На командира разведбригады возлагается огромная ответственность, от которой зависит всё и все: я как глава всей организации, Сергей Николаевич как ваш непосредственный начальник и вы как командир батальона особого назначения.

Мне это показалось убедительным доводом, и я принялся за сервированные по высшему разряду яства, ибо хмель уже стал ударять в мою голову.

– Закусывайте, не стесняйтесь, - подбодрил меня Мормон.

Я и не стеснялся, поглощая, выражаясь языком одного парня из нашего молодежного лагеря, «усялякія прысмакі». Пища богов, все эти блюда порадовали бы даже изысканного гурмана, ценителя тонкого вкуса.

Странный, конечно, человек Мормон. Меня не покидало ощущение, что он такой же мормон, как я - фрегаттенкапитан кригсмарине. Платье конца позапрошлого века, отказ от чая, кофе и табака и даже, допустим, уплата церковной десятины сами по себе еще ничего не значат. Тогда кто же он? И почему именно «Мормон»? Оперативный псевдоним?

После некоторых раздумий я решил не забивать этим голову, тем более на столе еще был шнапс и великолепно приготовленная еда. Платит мне Мормон, и на том спасибо, а вот такие измышления мало кого доводили до счастливого конца.

Кстати, за проведенную операцию всю нашу команду просто осыпали благодарностями. Крот наконец-то получил собственную боевую группу, тоже и Хобот, которому, как и Аскорбину, присвоили очередное звание, а я, совершенно неожиданно для себя, был повышен в должности, возглавив спецподразделение нашей организации. Приятно, что ни говори.

А вокруг шумел светский раут, который Мормон по возвращении из Амстердама устроил в своем особняке. Впечатляющее мероприятие, скажу я вам. Немного смущало количество военных мундиров среди остальных нарядов, но оно легко объяснялось спецификой нашей работы, поэтому после получаса на это уже не обращаешь внимания. В остальном же не было ничего необычного.

Мимо меня прошел Артемьев в компании какого-то офицера с очень интересными петлицами: три золотых льва на червленом поле. Они непринужденно беседовали, словно старые приятели, чему-то посмеивались и даже похлопывали друг друга по плечам. Какие у Сергея Николаевича знакомые, однако, целый генерал-лейтенант финской армии... Краем глаза я увидел командира бригады финтехобеспечения, майора Домбровского, служившего в Войске Польском, - он охмурял какую-то симпатичную барышню. А вот и Хякиненн со стариной Ваном, сидят у окна, курят. Я еще пошарил взглядом в поисках знакомых лиц, но тут появились те, ради кого Мормон и вытащил меня сюда.

Васимине и та девушка в чине контр-адмирала.

Я весь подобрался, понимая, что скоро мне придется поработать.

Хотя я видел ее тогда, в кафе, но только сейчас рассмотрел как следует. А она недурна собой, невольно подумалось мне. Просто куколка. Но было в этой девушке что-то такое, что я никак не мог объяснить. И вроде бы я догадывался, что именно.

Глаза. Большие серые глаза смотрели вокруг с мягкостью и теплотой, но время от времени в ее взгляде появлялась сталь попрочнее корабельной брони. Так может смотреть Полковник, что-то объясняя, давая вводную или распекая тебя за косяки. Однажды наткнувшись на такое, начинаешь верить, что перед тобой холодный и расчетливый командир. Na ja[17], в такие моменты флотская форма казалась уместной и не вызывала ассоциаций с карнавальным костюмом.

Они сели за соседний столик и завязали разговор. Мормон как в воду глядел, говорили действительно по-японски, да как чисто. Моих довольно скромных познаний могло и не хватить, впрочем, я не унывал. Комплексовать по этому поводу бессмысленно, и я изо всех сил напряг слух, превратившись в ходячий диктофон с функцией переводчика. Надеюсь, память меня не подведет, когда придет время переваривать сказанное.

Очень скоро наступил момент, когда серое вещество чуть не закипело от перенапряжения. Черт возьми, одно дело читать и совсем другое - переводить устную речь, к тому же разговорную и приправленную специфическими военными терминами, которые я хоть и знал, но в совершенстве не владел. Я желал, чтобы мне дали передышку, и мои мольбы были услышаны: Полковник, видя невероятное напряжение на лице своего подчиненного, встал из-за стола и направился к Васимине.