Интерконтинентальный мост
Шрифт:
Сначала он не слышал сирену, хотя именно этот звук и служил для него последним доказательством того, что Танана вскрылась, и лед пошел вниз, чтобы слиться с водами и ледоходом великой аляскинской реки Юкон. Теряя последние проблески надежды, Перси посмотрел на часы: было ровно пять часов и тридцать три минуты двадцать восьмого апреля, а не двадцать девятого, как он рассчитывал.
Это было все.
Проигрыш.
Снизу, из холла уже доносился рев людской толпы: вся гостиница пробудилась от звука неумолкающей
И когда Перси, уже одетый и готовый к отъезду, шел сквозь орущую, сонную, с блестящими лихорадочными глазами, толпу, у него было только одно желание — скорее уйти, улететь, оставить позади все.
Перси удалось поймать вертостат какой-то газеты со спешащими в свою редакцию журналистами. Из Фербенкса первым утренним рейсом он улетел в Ном.
Сначала в Номе ему пришла мысль полететь на мыс Принца Уэльского, но тут подвернулся вертостат Американской администрации строительства Интерконтинентального моста, отбывающий на Малый Диомид. Предъявив специальный пропуск, дающий ему право на посещение всех объектов стройки, Перси без труда получил место и через пятнадцать минут уже шагал по сероватому настилу готового пролета Интерконтинентального моста, соединившего американский остров Малый Диомид и советский остров Ратманова.
Глаза слепило от отраженного света, от покрытого льдами пролива, да и сама поверхность моста за ночь покрылась изморозью, которая медленно оттаивала, сверкая под лучами утреннего, весеннего солнца, мешая рассмотреть разделительную линию ровно посередине пролета и две контрольно-пропускные нарядные будочки, лицевые стороны которых были окрашены в цвета национальных флагов.
С высоты моста Иналик был виден как на ладони и просматривался во всех подробностях: каждый домик, каждая тропка, даже провода, покрытые ночным серебристым инеем, хорошо прочерчивались на фоне подтаявшего, потемневшего снега и редких проталин.
На мосту никого не было.
До начала рабочего дня оставалось еще полчаса.
Пройдя медленным шагом почти до середины и не доходя метров пятидесяти до разделительной линии, которая одновременно являлась зримой государственной границей между СССР и США, а также линией изменения дат, Перси остановился. Он вдруг с горечью подумал, что на том берегу уже завтрашний день — двадцать девятое апреля, Его счастливый день, который для него никогда больше не наступит…
Он нащупал в кармане золотого пеликена, вытащил его и хотел было швырнуть вниз, на ледовые торосы, но что-то остановило его: бог смеялся.
Перси глянул вниз, на льды пролива: не более сотни метров. На поверхности льда уже образовались снежницы. Хорошо бы сейчас спуститься вниз, стать на колени у прозрачной ледовой лужи и всласть напиться холодной, вкусной воды… Да, много прекрасного остается на земле после человека. Вся земля, весь этот ослепительный весенний свет и крохотная точка
Обычный панорамный экран, настроенный на готовый пролет, автоматически включался каждый раз, когда Хью Дуглас садился завтракать у себя, в служебном кабинете на мысе Принца Уэльского.
Он отчетливо видел человека на мосту, но это был общий план, и кто это — невозможно разобрать. Кто-то из рабочих или инженеров.
Предстоял насыщенный, трудный день — переговоры с жителями Иналика. Через неделю берег острова должен быть готов к тому, чтобы принять первых строителей, а до этого население должно покинуть старые дома и вернуться на Кинг-Айленд. Хью Дуглас сам собирался на Малый Диомид, на помощь Френсис. С Кинг-Айленда еще должны прибыть Джеймс Мылрок и Ник Омиак.
Когда изображение на экране вздрогнуло, первая мысль была — помехи в системе связи. Но в следующую же секунду страшная догадка пронзила мозг Хью Дугласа.
Настил моста вздыбился, подняв на гребень стоящего на нем человека, и вместе с возникшим облаком пыли и обломков на некоторое время занял весь экран и затем рухнул вниз на просыпающийся Иналик, накрыв все его домики и жалкие строения, лодки на берегу, башню опреснительной установки.
Хью Дуглас подбежал к стене и включил все информационные дисплеи.
— Взрыв на мосту! Взрыв на мосту!
Это был механический голос специального устройства, первым, раньше человека, определяющего характер случившегося.
— Часть моста от разделительной линии полностью рухнула на Иналик!
Хью Дуглас уже слушал донесение дежурного инженера. Даже на видеоэкране была заметна его бледность.
— Как ножом отрезало! Советская половина моста осталась неповрежденной… Боюсь, что все, что было живого на Иналике, погибло…
— А что за человек был утром на мосту?
— Это был художник Перси Мылрок. Пропуск у него в порядке.
Хью Дуглас выключил на минуту всю систему связи, постоял у главного аппарата с закрытыми глазами, собираясь с силами, и снова включил его:
— Все спасательные команды, какие только есть, направляются на Иналик! Вся территория моста оцепляется!
Он перевел дыхание и продолжал:
— И еще я хочу сказать вот что! Сколько бы впредь ни пытались разрушить или взорвать мост, мы все равно его будем строить и в конце концов построим! Стремление людей к миру уже не остановить никакими силами! Вы слышите?! Мы все равно построим мост, чего бы это нам ни стоило!..
Последнее, что видела Френсис, очнувшись на мгновение, — это каким-то чудом уцелевший экран видеофона, искаженное страданием лицо Хью Дугласа и его прерывающийся голос:
— Мы все равно построим мост! Мы все равно построим мост! Мы все равно построим мост!..