ИнтерКыся. Возвращение из рая
Шрифт:
... Уже далеко за полночь нью-йоркского времени (в Лос-Анджелесе мы бы еще даже не готовились ко сну!) мы все совершенно по-русски сидели за большим кухонным столом, и хорошо захмелевшие Шура Плоткин, Джек Пински и мистер Борис Могилевский все время тупо пытались подсчитать количество еврейской крови в будущем Главном Члене Семьи — в девочке Кате-Кэтрин Плоткиной-Истлейк.
Шура, Джек и мистер Могилевский — с упорством носорогов и пьяным упрямством — настырно пытались сложить половину негритянской и половину шведской крови Рут Истлейк-Плоткиной с тремя четвертями еврейской
...заново наполнив свои стаканы до краев, заново же и начинали свои невероятно сложные математические подсчеты...
А потом покатились нормальные нью-йоркские будни...
Рут дорабатывала последние пару месяцев в своей новой должности, после чего должна была уйти в предродовой отпуск...
Шура половину дня просиживал в Манхэттене, в своем отделе славистики Публичной библиотеки, а вторую половину дня они вместе с Тимуром колготились по дому, мотались за продуктами, пылесосили квартиру и даже что-то стирали в машине и гладили потом на специальном столе, чтобы всячески облегчить лейтенанту полиции Рут Истлейк-Плоткиной ее беременное существование!
Как-то ночью Тим признался мне, что в Лос-Анджелесе, на дне рождения Клиффа Спенсера, дочка Игоря Злотника увела его в самый дальний и укромный уголок Клиффового сада и битый час (это пока я там работал «детективом», отслеживая передачу компакт-диска!..) обслюнявливала Тимура, обучая его целоваться «по-настоящему», пихала ему в рот свою уже вполне оформившуюся титечку и шуровала в его черных голливудских штаниках — примерно так, как это делают почти все мальчишки собственными руками. И довела его до того, что он...
...а потом на несколько секунд даже потерял сознание!
А когда очнулся — ему стало жутко стыдно и противно, а она лезла опять к нему в штаны и обязательно хотела лечь с ним на траву. Но Тимурчик вспомнил Машу Хотимскую, живущую в Израиле, выбросил чужую руку из своих черных штанов и ложиться в траву категорически отказался!
И вот теперь он хотел у меня узнать — считать этот случай как измену Маше или не считать?
Я его успокоил, как мог, и просил этот случай изменой не считать.
Были и печальные новости: умерла Мадам — Предводительница Крыс всего нашего района, с которой я в свое время сумел установить доверительные и дипломатические отношения.
Не пережил смерти Мадам и ее давний поклонник, Первый Советник Мадам, Начальник Крысиного Штаба, старый интеллигентный Крыс. Он скончался от горя и возраста через неделю после похорон Мадам...
Полчища Квинсовских Крыс, оставшиеся без привычного, мудрого и строгого руководства, снова стали разбойничать, почти прекратили сотрудничество с местными уличными Котами и Кошками.
Прилетев сейчас в Нью-Йорк, я вернулся буквально на пепелище той утонченной дипломатии, которую когда-то, до отлета в Лос-Анджелес, возвел собственными лапами во имя Мира и Дружбы между «домашним» и «околодомашним» Животным Народом...
Мои
Я разрывался между Мирно-Реформаторскими потугами на общественно-районном поприще и собственным запоздалым образованием — Тимур учил меня читать и печатать на компьютере.
Но когда я на улице, в присутствии образованнейшего и умнейшего старого Кота Хемфри самостоятельно прочитал вывеску — «Ресторан „Регистан“», чем, не скрою, поразил старину Хемфри, я сам был в таком Котенкинском восторге от самого себя, что весь оставшийся день не ходил, а подпрыгивал!
К тому времени, когда с Нью-Йорка спала душная, липкая жара и сменилась прохладными вечерами, и в «Форрест-Хилл-Хай-скул» начался новый учебный год, и нашему бедному Тимурке после калифорнийско-голливудской вольницы пришлось начать ходить в школу, к Джеку Пински в Нью-Йорк навсегда прилетела Наташа Векслер — в девичестве Мутикова, в будущем — Пински.
И сразу же стала своим человеком в нашем доме. По женской линии, может быть, даже больше «своим», чем сам Джек.
Мистер Могияевский помог им снять хорошую квартиру — сразу же за Лонг-Айлендом, на Сто восьмой улице, неподалеку от русской бани «Сандуны», где Шура, Джек и мистер Могилевский просиживали в парилке каждый пятничный вечер.
А еще через две недели...
А ЕЩЕ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ У НАС ПОЯВИЛАСЬ ДЕВОЧКА КАТЯ!!!
Новые, никогда Невиданно-Неслыханно-Ненюханные Запахи заполнили весь наш дом!
Немногочисленные подруги Рут убеждали ее в том, что Китти — вылитая она, Рут. Ну как две капли воды!..
Многочисленные приятели Шуры (и когда он только успел ими обзавестись?!) утверждали, что Катюшка — абсолютный Шура, только намного меньше... А так — все Шурино!..
Однако и те и другие были совершенно единодушны в том, что юный Тим Истлейк и еще не имеющая возраста Кэт Истлейк-Плоткина — вообще одно лицо! Сразу видно — Брат и Сестра!.. А уж по цвету кожи их, хоть умри, — не отличить! Потому что Тимур вернулся из Калифорнии загорелым, а Кэт родилась уже с очаровательной смуглотой...
Я же... И тут мне хочется быть предельно честным и объективным, же, как ни бился, как ни вглядывался в нашу малышку, ну напрочь не мог обнаружить ее сходства ни с Рут, ни с Шурой, ни с Тимурчиком.
Зато, и пусть это прозвучит парадоксально, я сумел углядеть в мордочке маленькой Кати очень явственно проступающие МОИ детские черты далекого Котенкинского прошлого!!!
Я всколыхнул в памяти время, когда я, будучи еще Котенком-несмышленышем, подолгу играл с собственным отражением в зеркале, четко вспомнил, как я тогда выглядел, и с некоторым странным трепетом понял, что если маленькая Катя-Кэт-Китти-Кэтрин-Екатерина Плоткина-Истлейк на кого-то и похожа — то только на МЕНЯ!..