ИнтерКыся. Возвращение из рая
Шрифт:
Права, права была Айрин — жена Морта Пински: есть «закон компенсации»! Что-то на это место приходит. Еще минуту назад у меня в голове билось лишь одно — как бы погадить! А вот поди ж ты: освободился распираемый кишечник, опорожнился переполненный мочевой пузырь — и в башку полезли Гордые мысли о национальной принадлежности к Великому Виду Больших Котов, глубокие рассуждения, философские сентенции...
Ну, как выраженьице — «философские сентенции»? Это я у мистера Могилевского слямзил.
И вот сижу я, делаю свои дела, а Гордость распирает и возвышает меня над всеми другими Животными Видами, и так мне в этой кромешной ночной темноте
...что я только когда уже зарывал свою кучку (у нас — Котов — упоминание о ЕСТЕСТВЕННОМ «неприличным» не считается), вдруг неожиданно почувствовал в воздухе ЗАПАХ ОЧЕНЬ КРУПНОГО ХИЩНОГО ЗВЕРЯ!..
Ну, думаю, домечтался! Уже и запахи стали чудиться. А может, я сам стал ТАК пахнуть? Очень даже вероятно и заслуженно! Обнюхал то, что зарыл, — ни фига: пахну самим собой, кучка тоже тянет нормальным говном, а запахи КРУПНОГО ХИЩНИКА не прекращаются, да и только! Даже усиливаются.
А тут еще слабенький ветерок, видать, с океана подул и точненько определил направление — откуда идет этот запах: пахло этим Животным Типом как раз из густой заросли каких-то невероятных калифорнийских растений. Я такие никогда не встречал — ни в Питере у нас на пустыре, ни в Мюнхене — в Английском парке, ни в нью-йоркском Квинсе.
Я и пополз туда, соблюдая крайнюю осторожность, — запах был, прямо скажем, не из приятных...
Нужно ли мне напоминать вам, что все наши военные и полицейские приборы так называемого ночного видения — полное дерьмо по сравнению с тем, как разбираемся мы — Коты — в абсолютной и непроглядной темноте?..
Так вот это, я вам скажу, была, как выражается Шура Плоткин, «картинка маслом»!!!
Огромаднейший КОТЯРА — величиной значительно больше Тимурчика и чуть поменьше Джека Пински — будто сошел с экрана российского телевизора из передачи «В мире животных». Только Николая Николаевича Дроздова здесь не было. Но я и так помнил, что Николай Николаевич про такого жутковатого Типа рассказывал и что этот Тип называется кугуаром или пумой, или еще горным Львом, и что он вверх может прыгнуть метров на пять, на шесть, а вниз запросто сигает с четырнадцатиметровой скалы... И что весит такая Кошечка до ста десяти килограммов, а Джек Пински — всего семьдесят шесть. Шура и того меньше — шестьдесят восемь. Это он сейчас отожрался и поправился, а в Петербурге на него вообще было смех смотреть!.. Я в цифрах ни хрена не разбираюсь, но где больше, а где меньше — я понимаю запросто. А еще Николай Николаевич говорил, что Пума — такой Хищник, что просто не приведи Господь! Хотя, и любит поиграть и подурачиться. Правда, не всегда разбирает — где кончаются шутки и начинается бандитизм. На мое счастье, этой Пуме сейчас не приходило в голову ни играть, ни дурачиться. Он накрепко запутался в сетке-ловушке, а его задняя толщенная лапа с когтями длиной в шариковую ручку была прихвачена стальным капканом и, наверное, причиняла этому Котяре дикую боль!..
Он меня, конечно, тоже унюхал. Да как рыкнет — я, признаться, чуть вторую кучу не наложил!..
Одно дело такую Тварь (хоть и Родственничек...) по телевизору под улыбочку Н.Н. Дроздова разглядывать, а другое дело вот так, как я сейчас, — нос к носу. Уж слишком разные весовые категории!..
Но я тут же смикитил: хренушки ему до меня дотянуться. Тут на моей стороне и капкан, и сеточка.
Я прикинул расстояние, на которое этот Раздолбай мог бы ко мне приблизиться, рассчитал так, чтобы он меня ненароком через сетку не цапнул, собрал
А он опять как рыкнет, как рванется! Но уж на что меня так и подмывало взлететь в воздух и броситься наутек куда глаза глядят, я даже не шевельнулся. Если бы вы знали — чего мне это стоило!..
Замер и сижу, как памятник самому себе. Только время от времени усы разглаживаю с понтом, вроде бы мне все эти Пумы-шмумы и Тигры-мигры — до лампочки. Дескать, мы еще и не такое видали!..
— Ну, чего вылупился, сволочь?! — говорит он мне по-Животному.
Ну, может быть, не «сволочь», но очень похоже на то.
— Не хами, — говорю я, неприятно удивленный первой встречей с Собратом по Виду.
— Чего-о-о?!
Он, оказывается, даже слова-то такого не слышал! Элементарнейший Жлоб с деревянной мордой, как говорит Шура. А так, к сожалению, похож на Кота!..
Я прикинул глазом минимальное расстояние от натянутой этим Кугуаром сетки до моей морды, убедился в том, что моя безопасность равняется длине в полтора моих хвоста, и так спокойненько говорю этому дикому Дебилу:
— Ты давай не дергайся, как свинья на веревке! И пасть на меня не разевай, засранец! А то я сейчас разбужу своего друга с пистолетом — так ты потом пятый угол будешь по всей Калифорнии искать, дубина.
Понимаю, что ему и больно, и обидно, и на волю — смерть как охота, и я пытаюсь наладить с ним нормальный Животный Контакт, чтобы хоть как-то помочь ему, а он, кретин несчастный...
Он на меня как вызверился! Из капкана рвется, сетка трещит, рычит, клыками сверкает и несет меня по пням и кочкам — по-нашему, по-Животному, такими словами, что и повторить-то совестно!..
Нужно признать, что в Животном мире, как и в Человеческом, существует невероятное количество отвратительных ругательств. Когда слышишь, как приблудная Дворняга и уличный Кот выясняют отношения — уши вянут!.. А что несется из клеток Зоопарка? Кошмар!!!
Не хочу показаться паинькой и строить из себя этакого Домашнего Культурненького Котика. Раньше, в Питере, я этим Животным матом пользовался так, что некоторые особо нервные Коты и Собаки не выдерживали моего лексического напора и буквально теряли сознание еще до начала Генеральной драки.
Теперь я этой частью Животной речи пользуюсь все реже и реже. Во-первых, рядом со мной почти всю дорогу Ребенок. Хотя именно этот Ребенок вынес из своей подмосковной тюремной колонии весь букет грязного Человеческого мата и, чего греха таить, нет-нет, да и воспользуется им в экстремальной ситуации. Я же себе при нем никогда не позволяю выражаться. Ни по-шелдрейсовски, ни по-Животному.
А потом здесь, в Америке, как-то странным образом изменились социальные условия нашей с Шурой житухи — Ребенок, Рут, Семья, Шурина работа, моя общественная деятельность в Крысо-Котовом Союзе Квинса...
Конечно, если честно поразмыслить, то и здесь, в Штатах, есть достаточно причин для матюгов. Но это уже совершенно другая история.
— Заткнись, кретин!!! — рявкнул я на этого сраного Пума так, что даже мой корешок из Мюнхена — полицейский овчар Рэкс смог бы мне позавидовать!
Я понял, что с этим Пумским болваном никакими «полутонами» Контакта не установить. Тут, как говорит Рут о своих подопечных бухарских евреях-эмигрантах, необходима «политика кнута и пряника». И говорю прямым текстом: