Интернет-издание авторов рунета "Портал" № 2
Шрифт:
Имя и кровь…
Он с силой толкнул ее – Оля отлетела к шкафу, наткнулась виском на острый угол, рассекла кожу и застонала, не в состоянии кричать, и от резкой боли вспомнила.
– Бука! – крикнула она. – Бука! Иди сюда, Бука! Иди сюда! – Оля сползла на пол, он шел к ней, а она повторила: – Иди сюда!
И тогда из клубящейся окровавленной тьмы за ее плечами, из-за шкафа вышел Бука.
Оторопев, Оля смотрела, как Бука разевает пасть, как на брюках ее мужа расплывается мокрое пятно, как он беспомощно – совсем как она несколько минут назад – поднимает руки к груди и визжит, захлебываясь, как катится пот по его серому лбу…
Острые зубы Буки впились в лицо, сдирая кожу, и на несколько секунд Оля увидела своего мужа без лица: красные лоскутики мяса на желтоватых костях и белые шарики глаз. По ушам резанул дикий
…Оля попыталась подняться. Белая постель, тускло-розовые стены. Она не помнила, что это за место.
Высокий человек в сером разговаривал с женщиной в белом. «Вся кровь принадлежит ей, – говорили они, – кто убил мужчину, непонятно… систематические побои… следы насилия… вагина разорвана… о ее тело тушили сигареты…»
– Что такое сигареты? – спросила Оля, но голос ее, видимо, прозвучал слишком тихо: двое ничего ей не ответили, только обернулись к ней. – А где Бука? Ну, Бука! Мой муж! Я хочу видеть своего мужа Буку!
ФЭНТЕЗИ
Мари Розмари
Алмазный дракон
Глава 9. Пиявки
Переход по грязевому болоту давался Кейлоту все сложнее. Усталость все настойчивее давала о себе знать, истертые до крови ладони орудовали жердью уже не так ловко, как прежде, и каждое прикосновение к ее гладкой, очищенной от коры поверхности сопровождалось вспышками острой боли. Воин часто останавливался, чтобы перевести дыхание и дать отдых натруженным ногам. Старался не задерживаться, но, в конце концов, отметил, что Ватто успел уйти так далеко вперед, что его уже не догнать, если только не окликнуть и не попросить подождать, а Лютто так и вовсе пропал из виду.
Под конец одной из таких вынужденных остановок, когда Кейлот отточенным движением руки отер со лба вновь выступившую испарину, покрепче ухватил жердь и был готов к продолжению пути, сзади что-то громко хлюпнуло. На спину шлепнулся увесистый ком грязи, такой тяжелый, что заставил бы иного человека согнуться пополам. Но поскольку Кейлот шагал по пояс в грязи, то ему нечего было тревожиться о том, чтобы случайно не упасть. Между тем пласт грязи, растекшийся по правой части спины, начал не только ощутимо прибавлять в весе, но еще и нагреваться. Через секунду он уже пульсировал, как будто пытался подражать сердцебиению. Это последнее обстоятельство укрепило Кейлота в догадке, что он имеет дело не с куском рыхлой, размокшей земли, а с живым существом, которое, судя по всему, избрало человека в качестве попутчика, а может, и в качестве субстрата.
Закинув руку за спину, Кейлот попытался сбросить непрошенного пассажира. На ощупь существо оказалось упругим, теплым, податливым и скользким, и больше напоминало сырую говяжью печень. Похоже, оно прочно обосновалось на спине у своего нового хозяина. По крайней мере, попытка столкнуть его не увенчалась успехом.
Кейлот инстинктивно потянулся к рукоятке меча, пожалев, что в одном из поединков, случившихся в самом начале путешествия, лишился кинжала – тот застрял в черепе у минотавра, которого троица повстречала в каменном лабиринте Ромсват. Но, несмотря на то, что меч в такой ситуации был практически бесполезен, Кейлот все равно не сумел вытащить его из ножен – правая рука онемела и повисла плетью еще до того, как пальцы успели коснуться металлической рукоятки.
– Ватто! – позвал, отчаявшись, воин, но вместо крика из горла вылетел лишь жалкий хрип. Неведомое существо своей всевозрастающей тяжестью давило на легкие и мешало дышать.
За спиной раздался еще один хлопок и второе существо, такое же невидимое, коварное и тяжелое, прыгнуло Кейлоту на левую лопатку. Чувствительность начала стремительно убывать и в этой руке. Дыхание стало легким и поверхностным. Под тяжестью неведомых болотных тварей Кейлот невольно наклонился вперед. Еще немного и он коснулся бы лицом поверхности грязевого болота. Прекрасно понимал,
Получив подкрепление, первая тварь осмелела и взобралась повыше. Кейлот повернул голову и увидел омерзительное зрелище. У него на плече сидел огромный пузырь из плоти и крови, который непрестанно пульсировал, взбухал и опадал. Он был похож на сердце, извлеченное у кого-то из груди и щедро измазанное в грязи. От него нестерпимо несло гнилью, а по весу оно могло сравниться с новорожденным теленком.
И тут Кейлота осенила заманчивая мысль, посещающая голову любого солдата, окруженного врагами, но еще не обезоруженного – пусть ему суждено погибнуть, но он заберет это дьявольское отродье с собой на тот свет. И воин уже изыскал способ, как это сделать лучше всего. Он повернул голову так далеко вправо, насколько позволяла подвижность шейных позвонков. А потом резко ее опустил, вонзив подбородок, точно гарпун, в спину болотной твари. Та выгнулась и запищала, обдав щеку Кейлота фонтанчиком теплой крови.
Ватто оглянулся на шум. Карие глаза расширились на перепачканном грязью лице. Он сунул пальцы в рот и засвистел, призывая Лютто на помощь. К сожалению, Лютто ушел так далеко вперед, что практически пропал из виду, и только один ветер знал, где он сейчас находится. Но Ватто все равно продолжал свистеть, раз за разом набирая в грудь новые порции воздуха, твердо уверенный в том, что его брат успеет вернуться и спасти Кейлота от верной погибели.
Заслышав призыв, Лютто мигом развернулся. Его каблуки пробуравили две глубокие лунки в податливой грязи. Он припустил назад что было духу. Увидел Ватто, барахтающегося в грязи. Увидел Кейлота, погрузившегося в болото почти по самый подбородок. Рядом с его головой копошились болотные пиявки – жирные и мерзкие порождения грязевого болота, хищные и беспощадные, как акулы. Обе успели вымахать до размеров хорошего поросенка, но жадность и ненасытность отличали этих тварей от других им подобных, и они продолжали размеренно пульсировать, поглощая все больше крови.
– Скорей, Лютто! – крикнул Ватто. Он принялся совершать сложный маневр, который, на суше был бы равносилен обыкновенному развороту вокруг своей оси. Но в болоте любое телодвижение осуществлялось посредством сложной серии взмахов жердью.
– Стой, Ватто! – прокричал брат, вытаскивая из ножен на поясе изогнутый кинжал, в рукоятку которого был погружен огромный сапфир. – Ты все равно не успеешь. Лучше я сам.
Лютто глубоко вздохнул, прошептал что-то одними губами и взмахнул руками. Кроны обреченных деревьев содрогнулись под внезапным порывом сокрушительного ветра. Поверхность болота пошла рябью. Лютто сделал сначала шаг, а потом, пружиня ноги, подпрыгнул, взмыл высоко в воздух и, следуя по широкой дуге, преодолел почти две трети расстояния, отделявшего его от Кейлота. А когда приземлился, то нечаянно наступил ногой на третью пиявку. Она лежала ромбовидным пластом на поверхности болота и улучала подходящий момент, чтобы присоединиться к всеобщей трапезе. Чудовище содрогнулась под сапогом Лютто. Рельеф подошвы, изображающий солнце, море и остров-кит, невыносимо жег пиявке спину. Лютто поднял ногу, но лишь для того, чтобы опустить ее вновь и каблуком продырявить коварного паразита.
Следующим прыжком Лютто покрыл оставшееся расстояние, разом оказавшись у Кейлота за спиной. Схватил пиявку, взгромоздившуюся на левом плече воина. Ногти южанина прорвали тонкую бурую кожицу, из прорех брызнули кровавые струйки. Лютто рванул пиявку вверх, и она с треском отделилась от Кейлота. Воин моментально почувствовал прилив ободряющей легкости.
Освободившейся рукой он схватил оставшегося паразита, благо теперь тот был в пределах досягаемости. Оторвать его от плеча оказалось не такой уж простой задачей, особенно для обескровленной, ослабевшей руки. Однако Кейлот был не из тех, кто пасовал перед трудностями. Он вложил в хватку всю ярость, которую испытывал, и рванул пиявку с такой силой, что разодрал ее на две части – одна безвольно повисла у него в руке, истекая кровью, другая выплеснула свое багровое содержимое на одежду и осталась лежать на плече, как кусок мерзостного шарфа. Лютто тем временем расправился с другой – воткнул в нее кинжал и единым взмахом разрубил чудовище пополам. Тело пиявки безжизненно повисло у него в руке, как выпотрошенный мешок.