Интервенция любви
Шрифт:
– Это… тоже… пугает? – как-то непривычно осторожно и аккуратно уточнил он, отставив пакет. Приблизился к ней со спины впритык.
Инга сильно-сильно закрыла глаза и сжала губы. Попробовала сосчитать до десяти, вспомнить, как там ее учил успокаиваться Валентин Петрович? Но ничего не придумала и только зло засопела носом. Совсем по-детски глупо, кстати. Но у нее внутри все аж узлом свернулось от возмущения!
– Нет! – она резко развернула и запрокинула голову, глядя ему в глаза. – Нет! – повторила Инга, ткнув Нестора в грудь пальцем от избытка эмоций. – Это не пугает!
У нее не хватало слов, терпения, выдержки. Ничего не хватало. Снова захлестнуло просто бурей эмоций, как на холме недавно.
И словно подтверждая, что они так никуда с того «холма» и не продвинулись, Нестор сдержанно заявил:
– Видел. Я видел твое состояние. И считал, что являюсь ему причиной.
– Да так же и есть! – почти крикнула Инга. Оборвала себя. Заставила вдохнуть, хоть и сомневалась, что это поможет. – Я и мучилась так, потому что тебя не было! Потому что считала…
Тут она умолкла и закрыла глаза. Глупо. Это они уже выяснили. Да, она мучилась и переживала его смерть. Но он об этом был совсем не в курсе, пока Инга сама не просветила час назад.
Хорошо. То есть плохо. Она снова ведет себя как истеричка.
– Извини. – Она прекратила давить на кисть руки, палец которой все еще упирался ему в грудь. – Это глупо, Нестор, я знаю. Ты был не в курсе моих мыслей. Я не знала, что ты жив и рядом, потому с ума сходила. Это мы уже выясняли.
Сказав это, Инга развернулась и пошла в кухню, по пути захватив пакет. Она не представляла, что именно Нестор собирался готовить. Даже не могла бы с уверенностью сказать, что до сих пор голодна: то ли пирожное, то ли нервы полностью погасили любые порывы насытиться. Но Инга хотела занять руки и свернуть с того пути, который их не приведет ни к чему хорошему. Она это точно знала.
Потому Инга достала мясо, решив, что хочет бульон. И даже вспомнила, что где-то в холодильнике валяется хлеб, который вполне можно порезать на сухарики. Нестор, разумеется, ни на шаг от нее не отступал и уже так же находился на кухне. Причем, он достаточно властно забрал у нее из рук пакет, Инга чудом выхватила кусок говядины. Да и то, все свидетельствовало, что и эту «добычу» Нестор планирует у нее изъять. И самостоятельно приготовить то, что сам посчитает для нее лучшим.
Ну, уж нет! Не на ее кухне!
– Инга.
Как и обычно, Нестор одним словом умудрился подтвердить ее подозрения, намекнуть, что он сам тут со всем разберется, и что ей стоит просто сесть и оставить все ему. Даже табурет ногой выдвинул, намекая на то, где она должна устроиться. И протянул руку за пакетом с мясом, в который она вцепилась, как ненормальная.
– Я хочу бульон и сварю его. Сама, – уверенно заявила Инга, деля вид, что ничего
Нестор чуть повернул голову и приподнял уголок губ.
Ладно, она любила, когда он улыбался. Но сейчас это не имело значения. Тем более что веселье у него вызвала ее попытка непокорности. Наверняка, он не сомневается, что сейчас быстро подавит «бунт», и все вернется на круги своя. Станет вновь таким, как ранее. Как ему казалось верным.
И это вновь возвращало их на точку разговора в машине, который так и не был окончен. Однако, имея некоторый положительный пример своей способности отстоять собственное мнение и желание, благодаря чему он все же купил сладости и даже не выхватил их у нее изо рта, Инга не собиралась и теперь отступать. Она отвернулась и, открыв один из кухонных шкафчиков, достала кастрюлю.
– Я приготовлю.
Он решил, что она и правда не поняла его взгляда и намерений? Хм. Инга двинулась с кастрюлей к раковине. Нестор тут же плавным шагом перешел ей дорогу и обхватил руки Инги, не позволяя ей двинуться. Она вздохнула в очередной раз и обернулась лицом к нему.
– Нестор. Такая позиция вернет нас на исходную. К тому вечеру, когда мы заключили соглашение. Ты этого хочешь?
Он пристально смотрел на нее, буквально отмечая малейшее движение. И снова с тем потерянным выражение. Наконец, спустя несколько секунд, он медленно покачал головой. Но продолжал ее держать. Что ж, по крайней мере, он ее слушал. Уже прогресс.
– Хорошо. Я совсем не хочу возвращаться к тем исходным. И снова сходить с ума от ужаса, – она вымученно улыбнулась.
Нестор медленно, с силой закрыл глаза. И отпустил ее руки. Даже отступил на шаг.
– Я этого не хотел для тебя, – открыв глаза, тихо произнес он. – Ни страха. Ни ужаса.
Инга с трудом улыбнулась, понимая, что в этот раз надо проговорить все до конца, иначе они так и будут ходить по кругу, как заедающая пластинка. Видимо, десятки бесед с психотерапевтом не прошли даром, Инга начала искать причины и мотивы своих чувств, поступков и решений. Да и мотивы Нестора тоже.
Но не в состоянии сохранять полное спокойствие, стараясь занять руки, она все же дошла до раковины и включила воду, набирая в кастрюлю.
– Я верю. Но… Хорошо, – в который раз за последние часы повторила Инга. – Смотри. Ты держал меня на прицеле. Наверняка бы убил, не вмешайся Карина, верно? – выключив воду, она поставила кастрюлю на плиту и, не заботясь уже о том, чтобы нормально разделать мясо, просто плюхнула кусок в воду.
Видит Бог, ей было не до того.
– Не знаю.
Она не такого ответа ждала от Нестора. Потому, наверное, резко повернулась, удивленно его рассматривая и вытирая руки полотенцем.
Он выглядел сосредоточенным. И напряженным. И ей очень хотелось подойти и поцеловать его. Но Инга осталась на месте. И он никуда не сдвинулся.
– Я не знаю, что произошло бы, не позвони Соболева, – верно истолковав ее изумление, медленно и неохотно повторил он. – Верным было бы убить тебя сразу. Но я не мог. Все в этом казалось неправильным. Не таким, как должно было быть.