Интервью: Беседы с К. Родли
Шрифт:
Сейлор и Лула — такие потрясающие герои. Сей-лор — очень мужественный, но он уважает Лулу и в то же время сам остается сильным. И он думает о ней как о ровне. А она очень женственная, но, в свою очередь, уважает Сейлора и думает о нем как о равном. Так что они вдвоем противостоят этому странному миру, оставаясь самими собой, и каждый из них признает за другим право быть таким, какой он есть. Так что я увидел в этом очень современную любовную историю, картину о том, как находят любовь в аду.
Как и многие другие ваши фильмы, «Дикие сердцем» — это смесь нескольких разных жанров, ведь так? Иногда это становится проблемой для критиков и зрителей.
Да. «Дикие сердцем» — это и роуд-муви,
Адаптируя книгу для экрана, вы внесли множество изменений, и Гиффорд не участвовал в написании сценария. Как он отнесся к вашей версии?
Я очень волновался из-за этого, потому что собирался добавить некоторые новые элементы. Работа Барри вдохновляла меня на то, чтобы засучить рукава. Но его все это заинтересовало. Другой автор был бы возмущен этими изменениями и пошел бы в магазин за винтовкой, чтобы пристрелить меня. Но Барри просто сказал: «Пусть будет две версии „Диких сердцем" — твоя и моя. Это будет хорошо. Перехватывай мяч и беги к воротам». Хотелось бы еще раз подчеркнуть: для меня это просто компиляция идей — более мрачных, более светлых и комических, которые работают вместе.
Вы не только очень быстро написали сценарий, но и почти немедленно приступили к работе над фильмом. Наверное, вам в тот период везло.
Да. Я помню, как Стив Голин, Монти Монтгомери и Сигурьён Сигватссон, продюсеры, читали сценарий. Они все возбудились, и я сказал, что, хотя мне нужно кое-что переписать, к съемкам приступать уже можно. И все завертелось. Это была одна из тех вещей, которые, как пожар, едва возникнув, распространяются с дикой скоростью.
В ваших предыдущих фильмах появляется призрак «Волшебника страны Оз» — героиню «Синего бархата», например, зовут Дороти. А «Дикие сердцем» и вовсе пестрят прямыми ссылками. Почему?
Я люблю «Волшебника страны Оз», и в процессе работы над фильмом мне пришла в голову мысль о том, что Сейлор и Лула могли бы поверить в такую сказку и как-то круто ее повернуть. Мир, в котором действуют герои фильма, необыкновенно жесток, и было что-то очень красивое в образе Сейлора — бунтаря, в сердце которого живет мечта о «Волшебнике страны Оз», и в том, что у главных героев эта мечта общая.
А потом это стало просачиваться повсюду. Помню, как я написал реплику для героя Джека Нэнса, О. О. Спула, о собаке: «Вы можете даже вообразить Тото из „Волшебника страны Оз"». Звучит это так, как будто их в этот момент сглазили, — Лула и Сейлор говорят о «волшебнике» только между собой, и вдруг кто-то посторонний упоминает об этом. Вроде все в порядке, и в то же время настораживает. Мне нравится, как тема «Волшебника страны Оз» выныривала то тут, то там: с фотографии исчезает портрет Мариетты; Лула щелкает каблуками своих красных туфелек, когда к ней приходит Бобби Перу; а в самом конце появляется добрая фея.
Что именно вам так нравится в фильме «Волшебник страны Оз»?
В этой картине есть пугающие вещи и вещи, о которых можно помечтать. Так что в каком-то смысле это правдивый фильм. Наверное, когда я впервые его посмотрел, меня, как миллионы других зрителей, пробрало.
Для многих это, видимо, было связано с утешительным заключением: «В гостях хорошо, а дома лучше». Дом оказывается убежищем, где можно скрыться от всех волнений и тревог, — полная противоположность домам из ваших фильмов!
(Смеется.) Да, но ведь семья-то в «Волшебнике страны Оз» — это не настоящие родители Дороти. Так что все это очень, очень странно. Можно с ума сойти! (Смеется.)
Среди прочих ваших
Да. Это зацепило меня в книге Барри. У него получилось создать образ очень сильной и понимающей женщины. А между тем она сексапильна и жизнерадостна!
Помня Лору Дерн в роли наивной и почти абсолютно невинной Сэнди из «Синего бархата», я сильно удивился, что вы ее выбрали на роль такой горячей Лулы в «Диких сердцем». В тот момент это казалось радикальным ходом.
Ничего такого. Я с самого начала представлял в этой роли Лору, и никого другого. Многим это казалось не-убедительным. Они знали и уважали ее работу, но не могли представить ее в роли Лулы. Но персонаж создается благодаря мелочам, всем этим странным решениям, уникальной манере произносить те или иные слова. Лула — это очень «трудный» персонаж, и немалую роль в ее образе играет жевательная резинка! Я представлял себе Лору в роли Лулы, а Николаса Кейджа в роли Сей-лора. Они идеально подходили друг другу.
Еще до того, как они познакомились, я пригласил их вместе пообедать. Тогда случился большой пожар на бульваре Беверли, возле Синематеки. И это было так странно — пожар в день их первой встречи!
Мотив с чирканьем спичкой и огнем снова и снова возникает в фильме. Почему этот образ стал для вас таким важным?
Ну, отец Лулы погиб при пожаре, и в убийстве была замешана ее собственная мать. К тому же герои фильма много курят. Так что огонь играет очень важную роль в отношениях Сейлора и Лулы, и спички стали именно тем элементом, который одновременно и объединял их, и угрожал разрушить их любовь. И, несмотря ни на что, они остаются вместе — они все понимают и странным образом оказываются выше всего этого. Современная любовь, посмотри, это же фантастика! Они люди, они испытывают все желания, свойственные людям, но способны все простить друг другу, любить друг друга такими, какие они есть. Но впихивать такие вещи в диалоги — насилие над материалом. Так мы не продвинулись бы дальше поверхности.
Вы говорили о курении. Иногда фильм кажется натуральным гимном никотину!
То же самое было и в книге, я только расставил акценты. Лула спрашивает Сейлора: «Когда ты начал курить?» И он отвечает: «В четыре года». В книге он говорит: «В шесть», но мы решили, что благодаря этой разнице в два года возникнет комический, абсурдный эффект.
Детка любит развлечься. Лула (Лора Дерн) в гостиничной преисподней. «Дикие сердцем» (1990)
Детка любит свой дом. Дороти (Джуди Гарленд) в кругу приемной семьи. «Волшебник страны Оз» (1939)
Но он отвечает не просто: «В четыре года», а «В четыре года, сразу после того, как моя мать умерла от рака легких».
Да, и Лула говорит: «Мне жаль», а он продолжает: «Ничего, я толком не был знаком с родителями, они редко попадались на глаза». (Смеется.) Получается, одно цепляет другое! У бедного паршивца жизнь не так уж и отличалась от миллионов обычных людей. Вот что мне нравилось в этой истории: она передавала смысл слова «дикий». Я ощутил эту дикость тогда, но сейчас я чувствую ее в сто раз сильнее. Теперь мы перешли от «дикости» к «безумию». Мир не владеет собой.