Интервью: Беседы с К. Родли
Шрифт:
Одно дело, когда вы читаете о чем-то в сценарии. Вы можете не обратить на это внимание или пропустить, чтобы подумать об этом позже. Все по-другому, если вы видите то же самое на большом экране. Все выглядит слишком реально, и ты не знаешь, правильное ли возникнет ощущение. Может, если снять тысячу фильмов и узнать все о психологии зрителей, о том, как они воспринимают увиденное... Но у тебя есть возможность проверить все это на любом этапе работы, и иногда ты смотришь и понимаешь: а вот это уже слишком. В фильме эта тема по-прежнему присутствует, но куда менее явно, чем в сценарии.
На первой странице сценария, который я видел прямо перед началом
Да. Но все это чепуха. Давать фильму определение вообще опасно. Я не люблю картины, которые легко отнести к какому-то определенному жанру, так что здесь сочетаются разные вещи. Что-то от фильма ужасов, что-то от триллера, но в своей основе это фильм-загадка. Да, это слово подходит лучше всего. Загадка.
Любая тайна манит меня как магнит. Неведомое всегда привлекает нас. Если вы находитесь в комнате, за дверью которой видите плохо освещенные ступени, ведущие вниз, то почувствуете искушение спуститься и посмотреть, что там. Часть всегда производит большее впечатление, чем целое. У целого может быть какая-то логика, но выхваченный из контекста фрагмент — это бесконечно сильный образ, благодаря отстраненности от логики целого. Он может превратиться в навязчивую идею.
Но все это вызывает большие проблемы. В наши дни на студиях решения чаще всего принимает не один человек, а целый комитет. И когда приходится рисковать деньгами, карьеры всех этих людей оказываются под угрозой и они начинают бояться. Так что они хотят очень хорошо знать, во имя чего рискуют. У ваших тайн и абстракций очень мало шансов: непостижимое — это не то, на что люди хотят тратить свои деньги.
Патрисия Аркетт, снявшаяся в ролях Рене и Элис, сказала мне, что в какой-то момент она совершенно запуталась. Она думала, что играет двух разных женщин, а потом вы сказали ей, что это на самом деле одна и та же женщина. И в довершение всего в сценарии подразумевается, что одна из ее героинь погибает!
(Смеется.) Актеру приходится отказываться от себя самого, чтобы стать кем-то еще. Для этого необходим определенный склад ума, позволяющий вам находить удовольствие в таких остранениях. Немного доверия, кое-какие подсказки — и вдруг случается нечто загадочное. Это прекрасная вещь для актера. У себя в голове каждый актер выстраивает собственную историю, которая помогает ему создать образ своего героя. Нужно нечто внутреннее, чтобы каждая реплика, каждый взгляд смотрелись естественно. И вы помогаете друг другу уловить это внутреннее состояние. Но я никогда много не говорил о том, что значит та или иная вещь. Мы в основном обсуждали какие-то обрывки мыслей, которые помогут передать правильное ощущение.
Сама Аркетт объяснила для себя, что же на самом деле происходит в «Шоссе в никуда», следующим образом: человек убивает свою жену, потому что подозревает ее в измене. Но он не может вынести последствий того, что совершил, и с ним случается нечто вроде нервного срыва. Во время этого срыва он пытается вообразить для себя лучшую жизнь, но даже эта «лучшая жизнь» идет не так, как ему хочется. Подозрительность и безумие в нем настолько глубоки, что даже его фантазии превращаются в кошмар.
Да, но почему все это происходит? Из-за этой женщины. Не важно, где начинается ваш путь, в конце вас все равно ждет беда, если вы выбираете себе не того попутчика.
Вы имеете в виду героиню Аркетт? Да.
Очевидно, что история, которую придумала Аркетт, неплохо объясняет
Да, это правильно.
Она еще рассказывала мне, что для этой роли выполнила нечто вроде исследования — например, посещала всякие странные клубы.
Да, она походила по очень странным заведениям! Так как Рене и/или Элис связана с порноиндустрией, Патрисия хотела понять, что там к чему, и провела небольшое исследование. В фильме ей пришлось делать очень трудные вещи, которые требуют огромной смелости. Она — лучшая из современных молодых актрис. Больше всего мне нравилось в ней то, что она такая молодая, такая классная, что она полна энергии и открыта для новых идей. И в то же время она — такая зрелая, твердо стоит обеими ногами на земле. Я думаю, это потому, что у нее есть ребенок. Жизнь дала ей основательный опыт, и это сделало ее цельной личностью. Она очень умна, особенно для своего возраста. А когда вы наблюдаете за ее игрой, происходит настоящее волшебство — благодаря всем этим неуловимым, едва заметным тонкостям. Выглядит это очень естественно. Я и понятия не имел, насколько же хорошо она играет, пока не пересмотрел раз пятьдесят.
Вы представляете у кто именно должен сыграть ту или иную роль, когда пишете сценарий? Или это неправильный подход?
Обычно это неправильный подход, но в этот раз мне хотелось, чтобы в роли Фреда Мэдисона снялся Билл Пуллман. Он вроде бы самый обычный парень, но очень умен. Я думаю, мы с Барри обсуждали кандидатуру Билла во время работы над сценарием. Попытаться представить в данной роли конкретного актера может быть полезно. Все равно же вы кого-то себе представляете, но в случае с конкретным актером думаете, как именно будут произнесены те или иные реплики, и понимаете: «А вот этого они сказать не смогут». Или смогут, но как-то не так.
«...Если вы выбираете себе не того попутчика». Патрисия Аркетт и Энди (Майкл Мэнси), принявший смерть от кофейного столика. «Шоссе в никуда» (1997)
Вы устраиваете читки со своими актерами?
Нет, по-моему, я не делал этого ни разу. Мы просто разговариваем, и я интуитивно понимаю, подходят ли они мне. Читка — это странная штука, потому что мне сразу хочется начать репетировать! И по отношению к актерам это нечестно: сбивает их с толку. Читка — это лишь отправной пункт. От него можно только пойти в совершенно другую сторону, так что проку заставлять их читать текст, который они впервые видят?
Случалось ли, чтобы реакция актера на ваш сценарий была обостренно негативной?
Да. Я однажды послал сценарий актеру, который должен был сыграть Фрэнка Бута в «Синем бархате». Имени его я не помню, но он был просто в ярости. И даже после того, как фильм вышел на экраны, он продолжал говорить какие-то крайне неприятные вещи по этому поводу. Люди не понимают, что, если в фильме речь идет о насилии, это не значит, что вы его оправдываете или пропагандируете. Нельзя же снять кино, где все персонажи заняты исключительно светскими беседами и вышиванием! Но за что я люблю актеров, так это за то, что они задают вопросы. Узнать, какие именно проблемы у них возникают, может быть очень полезно для меня самого.