Interzone

Ромашова Елена

Утро. В доме стояла звенящая тишина, как и внутри меня. На шее красовались отпечатки пальцев Дина. На простыне лежала я: нагая, замершая в позе, приказывающая самой себе очнуться и начать этот день.

Когда я победила лень, в кухне нашла записку возле остывшего, специально приготовленного для меня, омлета.

«Меня вызвали в город»

Отлично! Разочарование нахлынуло на меня быстрее, чем я совладала с эмоциями. Вот уж хотелось остаться одной после такой ночи. От злости скомкав записку, подошла к помойному ведру и увидела выкинутые мужем мои листы, уже заляпанные ошметками скорлупы и обрезками помидоров.

— Твою мать! Что за…?

Я была в шоке. Дин с легкостью

распорядился моими черновиками! Моими черновиками! Он никогда не позволял такое!

Первый порыв был вытащить их! Но, как только я потянула руку, сама себя же и осекла. Дин прав. Это уже не мое дело! Надо отвыкать. Надо ломать себя.

Я, уперев руки в бока, осмотрела свой дом и обстановку: светлые тона, большие окна во внутренний дворик под чуть покатым стеклянным потолком были занавешены шторами, напоминающими паруса. Эта идиллия вызвала гадкое неприятное чувство. Я знаю его. Оно вылезает в такие минуты неприкаянности и желания большего. Оно моим же голосом тихо шепчет: «На это ты променяла свои годы учебы и стремления стать хорошим копом?» И когда он становился чересчур навязчивым, я одергивала себя и нарочно вспоминала мертвое серое лицо напарника и дырки от пуль в его теле. Я копалась в грязных мерзких моментах, когда мне хотелось не знать и не видеть всего происходящего. Они, как клеймо на боку быка, выжжены где-то внутри моей черепушки: не забыть, не сделать вид, что не было.

Сейчас я нахожусь в безопасности и у меня нормальная жизнь в счастливом браке. Всё хорошо! Всё отлично. Никто не забракован из-за гендерной или социальной непригодности.

Словно уставшая, я вернулась в спальню, даже не притронувшись к еде. Там в спальне, в которой четко чувствовался запах наших тел, я стала застилать кровать. Подобрала брошенный ремень Дина с пола и открыла платяной шкаф, чтобы убрать. Вешая его на место, я мимолетно посмотрела в сторону моих вещей на выход, которые накопились в течение многих лет прожитых в Нью-Йорке. Среди них было яркое синее платье, которое я надела в ресторан 26 августа три с половиной года назад. Именно тогда Дин предложил мне выйти замуж. Нет, это не было по стандартному прятанью кольца в бокал, в торт, в любую закуску, угрожающее быть съеденным по незнанию. Всё было без затей — как нужно. Он просто предложил мне выйти замуж, вынув кольцо и положив на бордовую скатерть, а затем начал описывать плюсы и минусы этой сделки. Именно сделки! Никакая розовая романтика не заставила бы меня в тот момент всё поменять и бросить работу. Дин говорил ровно, спокойно, без волнений и розовых соплей. Как сейчас помню, он отодвинул свечку, задув ее, чтобы не уронить и ненароком не поджечь что-нибудь, поддался через стол ко мне, положил руку на стол ладонью верх и начал загибать пальцы.

Безопасность — раз.

Спокойствие — два.

Уверенность в будущем — три.

Нормальный сон — в тот момент, я всё готова была отдать за него — четыре.

Обеспеченность и свой дом — пять и шесть.

Seven, eight,

It is great.

Nine, ten,

Play again.*

Я помню, что он что-то еще говорил и приводил аргументы: выгода, партнерские отношения, основанные на любви, что мы — два взрослых человека, бла-бла-бла… Вся эта шелуха слов уже сыпалась без дела, отнимая лишь время. Я смотрела в карие глаза, словно в гипнозе. И сказала, что согласна, убедил. Даже кольцо не взяла в руки, спокойно лежащее, будто ни при чем, на бордовой скатерти.

Я достала из шкафа платье. Цвет! Ультрамарин — наглый синий, вытащенный на свет дизайнерами откуда-то из снов, переливался в моих пальцах. Сейчас он моден в этом сезоне, поэтому в каждом журнале он ловит мой взгляд, как черная дыра.

Та девушка, последняя жертва, тоже была в синем…

Барбара! Опять? Но она была в синем. И что из этого? Что такого в этом платье?

Ее нашли на окраине в небольшом сквере среди листвы. Неужели никто не видел? Скорее всего, нет. Ультрамарин, синий — самый последний цвет спектра, исчезающий в темноте. Если бы Валентин душил на месте, то это заметили бы. Морли не сказал, но ясно — жертва была убита в другом месте, а затем маньяк кинул труп. Как же он незаметно пронес труп? Первая жертва… Я уверена там было больше импровизации, чем четкого плана. Не идеальна. Он убил ее в собственном доме, размозжив голову трубным ключом. Затем взял канцелярский нож и сделал метку. Из вазы достал полузасохшую розу и кинул на ее тело. С этого все началось. Вспоминаю, что соседка из соседнего дома имела плохой сон и в ту ночь не спала. Она говорит, что не было никакого шума: ни подъезжающей машины, ни криков, ни убегающего преступника.

Значит, к ней домой они пришли пешком. Последняя жертва — ресторан, дорогое заметное платье на ней, кинул тело в парке. Он будто бы желал теперь быть заметным.

А вдруг имитатор? Но предчувствие подсказывало, что нет.

Телефон требовательно заверещал из кухни. Сердце учащенно забилось в предвкушении. Я сорвалась с места: трубка лежала на столешнице, и вот, на экране светился нераспознанный номер — да, это Морли, скорее всего!

— Мисс Бреслайн? Здравствуйте! — Услышала я голос агента. Моей радости не было предела.

— Что-то нашли? — Нетерпеливо потребовала ответа.

— К сожалению, нет еще. Но мы проверяем все рестораны Нью-Йорка на наличие девушки в синем платье.

Да! Он тоже понял, что цвет запоминающийся.

— Я вчера весь вечер думала об этом. О предыдущих и последней жертвах. По-моему, это резкое заявление со стороны убийцы. Эй, смотрите, я всё еще жив!

— Вы думаете, он это хотел сказать? Возможно…

Я в смятении замерла. Морли никак не заметить этого не мог. Или у него другое предположение.

— А вы что думаете?

— Иногда такие психопаты хотят, чтобы их нашли. Они меняют детали в надежде, чтобы их поняли, чтобы услышали и нашли.

— Валентин кинул ее тело в парке. Но он убил ее не там.

— Вы правы. А как вы пришли к такому выводу?

— На фотографиях не было следов борьбы.

На том конце засмеялись. Морли явно был на улице и шел куда-то: голос звучал неровно, иногда пропадая из-за проезжающих рядом машин

— Простите, старого идиота! Да, так оно и есть. Ее привезли и положили в парк.

— Свидетелей нет7

— Это же Валентин! — Снова засмеялся Морли, а я отчетливо вспомнила его схожесть с Сантой.

— Я вот думаю, первая жертва и последняя: они так схожи и так различны! Там тоже его никто не видел! Было не слышно борьбы в доме. Все выглядело как бытовое убийство, если не литера на лбу и роза. Да и соседка! Там была очень назойливая соседка! Она ни разу не видела, чтобы Сьюзен приходила с кем-то. А в ту ночь она не слышала подъезжающей машины. Вторую жертву, он бросил почти в лесу. Он тащил ее по склону? Там не было следов волочения.

— Да, я читал дело! У вас есть какая-то версия?

— Нет. Я с ума схожу, честно. Даже муж злится на меня!

На секунду возникла напряженная пауза, затем Морли будто бы вспомнил о Дине:

— А! Ваш супруг! Жаль, что я не встретился с ним. Очень интересно было бы познакомиться.

В этот момент в трубке проехала машина, заглушив голос агента. Я удивилась сказанному. С чего вдруг?

— Он журналист, еще занимается бизнесом. К тому же безумный велосипедист. Его постоянно нет дома.