Интим не предлагать!
Шрифт:
Решаю, что последнее точно не про меня и выдаю свою самую милейшую улыбку:
— Я и тут глазунью готовлю. Вы любите глазунью?
— Люблю, — коротко отвечает он и свободной рукой послабляет узел галстука.
— Может, мне и на вашу долю сделать? Продуктов на всех хватит, — спохватываюсь я и лезу в холодильник за следующей порцией яиц.
— А где Богдан?
— Не знаю, в ванной, наверное, — и это чистейшая правда — я действительно понятия не имею где он.
Николай Филиппович с интересом наблюдает за моими
— А вы, простите, кто?
— Я? Ромашкина Женя. Богдана… жена, — запинаюсь, ощущая себя невероятно глупо.
Глаза папы удивлённо округляются.
— Жена?
— Ну да.
— Та-а-ак, — тянет он и снова озирается по сторонам. — И давно вы… поженились?
— Несколько дней назад, — пищу в ответ и, честное слово, готова сквозь землю провалиться.
Как же быть — сказать ему, что наш брак фиктивный, или нельзя? Если он доверенное лицо умершего деда, то, может, он не должен знать правду? Ну там буква закона и всё такое. Но в то же время от отец Малиновского, получается, что вроде как скрывать от него этот факт некрасиво…
Решаю, что одна ложь тянет за собой другую, та порождает третью и поэтому говорю как есть:
— Ну я с ним это, — стреляю глазами по сторонам и понижаю голос, — я с ним из-за наследства.
— Наследства? — глаза Николая Филиповича округляются ещё сильнее.
— Ну да, — вижу за спиной отца приближающуюся фигуру Малиновского и с заметным облегчением громко кричу: — Богдан, иди скорее сюда, папа из командировки вернулся!
Малиновский заходит на кухню: в любимых серых трениках, с зачёсанными совсем как у отца мокрыми волосами, и мужчины, словно два разновозрастных скандинавских бога-близнеца не отрываясь молча смотрят друг на друга.
— Пойдём, поговорить надо, — Николай Филиппович кивает куда-то неопределённо наверх и стремительно выходит из комнаты.
— Я сейчас, — кричит ему вслед Богдан и шепотом шипит мне: — Что ты ему сказала?
— Правду.
— Какую правду, лапуля? Конкретнее!
— Чистую правду. Что я с тобой из-за наследства. А что… это нельзя было говорить, да?
Малиновский картинно закатывает глаза и проводит ладонью по лицу.
— Короче, Жень, больше ничего ему не говори, хорошо?
— Как это? А если он спросит? Я же не буду стоять как немой истукан!
— В общем, ладно, разберусь, — после секундного раздумья машет рукой он и выходит из кухни следом за отцом. — Я ща приду. Сахар в кофе не добавляй.
Все же знают, что любопытство один из пороков? Никогда, слышите — никогда не ведитесь у него на поводу и не подслушивайте чужие разговоры! Потому что я это сделала, и то, что я услышала, мне совсем не понравилось…
Часть 16
Через двадцать минут мы втроём сидим за
Мужчины едят с таким аппетитом, будто вкуснее яичницы сто лет ничего не ели.
Я не знаю, о чём конкретно они там говорили за закрытой дверью спальни Николая Филипповича, но когда поднималась наверх в свою комнату случайно (правдоподобно же?), не специально — случайно! — услышала несколько фраз…
— Как ты мог жениться и ничего мне не сказать? Дурдом какой-то! Что на тебя вдруг нашло? Откуда она вообще взялась? У тебя же в прошлом месяце была эта, как её там…
— Алина?
— Ты это у меня спрашиваешь?! Ну по-моему, да, она. А до неё ты встречался с Леной, дочкой Капитонова. Теперь вот эта Женя. А кто будет завтра? Может, Дина? Катя? Или наша соседка Нинель?
— Па, да это долго объяснять…
— Я всё понимаю: молодость, гормоны — сам таким был, но зачем сразу кидаться в крайности? Зачем так скоропалительно связывать себя узами брака? Уж тебе ли не знать, к чему эта спешка приводит.
Что?! О чём это он? Малиновский уже был женат? Или я что-то не так поняла? Чёрт, говорите погромче, не слышно же!
— Да говорю же — там всё не так просто. Лучше тебе не вникать.
— Она что… — повисает напряжённая тишина, — она что — беременна?
— Обижаешь. У меня в этом плане всё под контролем.
— Тогда я вообще ничего не понимаю. И она сказала, что с тобой из-за наследства. Это что ещё за финт? Ты меня похоронить решил?
— А, это, — даже из-за двери слышно, как напрягается Малиновский, — так это у нас прикол такой. Ну, мол, она со мной из-за денег и всё такое. Шутка.
— А она с тобой не из-за денег?
— Ну, конечно, нет!
— Так это внезапно вспыхнувшая любовь, получается?
Новоиспечённый муж зависает, словно обдумывая вопрос. Ну же, Богдаша, не смей врать папе!
И как в плохом кино именно в этот момент с кухни в прямом смысле запахло жареным, даже горелым, и мне приходится срочно ретироваться вниз.
В общем, из разговора отца и сына я поняла, что Малиновский жуткий бабник, что, возможно, наш парень любитель бегать по ЗАГСам и что Николай Филиппович не в курсе аферы с наследством.
Я никогда не отличалась мега-гибким умом, но сейчас подспудно чувствую, что их разговор был каким-то странным и не логичным, было куча несостыковок и белых пятен, но думать об этом моему едва отошедшему от трёхдневного анабиоза уму слишком обременительно. Да и глазунья меня сейчас заботит куда больше. Всё-таки первое знакомство, считай смотрины, нельзя ударить в грязь лицом.
Не хочу, чтобы потом, после того как мы разведёмся, Николай Филиппович говорил обо мне: “а помнишь ты был женат на этой, как её там… ну которая ещё отвратительно готовила”.