Интимная жизнь великих диктаторов

Которн Найджел

Но Изабель вожделела не опасностей, а романтической любви. Путешествие по Мексиканскому заливу на лоханке, битком набитой волосатыми партизанами, плохо вязалось с ее представлениями о медовом месяце. И когда в Мехико-Сити вернулся бывший жених и снова попросил ее руки, она уступила.

На следующий день она уехала с ним, и потом Кастро несколько лет не желал слышать ее имени. Когда Изабель сбежала, он перестал мыться и заботиться о чистоте и опрятности своей одежды. Он больше не ходил в гости, целыми днями сидел во дворе и целился из любимой винтовки в телевизионную антенну.

Кастро написал Мирте, попросил разрешения увидеться с семнадцатилетним Фиделито. Пообещал через две недели вернуть сына под ее опеку, но делать этого вовсе

не собирался. В письме мексиканской прессе он признался, что не вернет Фиделито в руки «моих самых заклятых врагов и клеветников», которые «надругались над моей родиной, принесли ее в жертву кровавой тирании». Когда Кастро и его товарищи на хлипкой деревянной яхте «Гранма» пустились в свое историческое плавание, Мирта прибыла в Мехико и забрала Фиделито.

В декабре 1956 года Кастро высадился на Кубе с отрядом в восемьдесят два человека. В первой же атаке они понесли огромные потери. Немногие уцелевшие рассеялись по острову, а Кастро укрылся в Сьерра-Маэстра. Оттуда он послал Нати весточку, предложил перебраться к нему в горы. У нее тоже были шансы стать «первой леди Кубы», но она отказалась под тем предлогом, что не может оставить их ребенка.

И все-таки нашлась женщина, которая не побоялась примкнуть к Фиделю, звали ее Селия Санчес. Ее отцом был врач из Мансанильо, он помогал руководить подпольным движением в восточной части острова. Селия прибыла в Сьерра-Маэстра, чтобы оборудовать базу и контролировать миллионы долларов, собранных партизанами в качестве «революционных налогов». А еще — чтобы спать с Кастро. Их письма были полны нежности, хотя не так страстны, как переписка Кастро с Нати.

Связь, возникшая в горах Сьерра-Маэстра, длилась двадцать лет. После революции Селия заняла в Гаване апартаменты этажом ниже тех, которые облюбовал себе Кастро, но Фиделя чаще, чем прежде, находили вольготно раскинувшимся на ее кровати. Уж если кто и заслуживает звания «первой леди кубинской революции», то это Селия Санчес.

Два года Кастро терпел лишения в горах и непрестанно отбивался от карателей, а затем возглавил решительную атаку на полицейское государство Батисты. Ее успешное завершение Кастро отметил любовной связью с Глорией Гайтан по прозвищу Черная Роза Боготы — дочерью погибшего лидера боливийских революционеров Хорхе Гайтана. Кастро познакомился с ней в Боготе в 1948 году. Их отношения продолжались несколько лет, чему не помешало даже вступление Глории в брак с университетским профессором.

Как-то раз Кастро спросил:

«Что ты делаешь в постели с этим греческим философом?»

«Он очень умный», — ответила она.

«Пусть так. Но, будь Карл Маркс женщиной, я бы все равно на нем не женился», — последовало в ответ.

Когда Кастро возглавил государство, муж Нати был вынужден бежать в Соединенные Штаты Америки. Кастро навещал Нати и дочь (он уже не скрывал свое отцовство) в их особняке или гостил в облюбованном ими приморском городке Варадеро. Благодаря ему Нати получила множество должностей в правительстве и ветеранскую пенсию. Когда же любовь увяла, он отправил мать и дочь в. Париж сотрудниками кубинского посольства. Через два года они вернулись. Кастро продолжал видеться с дочерью Алиной, хоть они и не ладили. Она четырежды побывала замужем, и он ни разу не одобрил ее выбор. Алина хотела эмигрировать и сделать карьеру за рубежом, но кубинские чиновники не давали ей разрешения на выезд.

Придя к власти, Кастро усложнил жизнь и Мирте, вышедшей замуж за испанца Эмилио Нунеса. Однажды в Варадеро он обнаружил их в бифштексной и приказал владельцу заведения выдворить обоих. Но тому хватило смелости отказаться. Мирта с мужем перебрались в Мадрид. Тридцать лет спустя кое-кто из родственников Кастро утверждал, что за всю жизнь Фидель по-настоящему любил только Мирту.

Вскоре после революции Кастро познакомился с немкой Маритой Лоренц, семнадцатилетней брюнеткой с зелеными глазами. Они встретились после того, как судно «Берлин», на котором

ее отец был капитаном, прибыло на буксире в гаванскую бухту. Фидель увидел его с борта реставрируемой «Гранмы». Кастро, никогда не упускавший случая расположить к себе иностранца, связался с мостиком «Берлина». Отец Мариты пригласил его на обед. За столом Кастро почти не сводил глаз с красотки Мариты. Перед обедом она ему показывала судно. Когда они спускались на лифте в машинное отделение, в борт ударила волна, и Марита упала в его объятья. Он не упустил возможности ее поцеловать. За обедом он очаровал ее рассказами о своей отчаянной храбрости в Сьерра-Маэстра. Ее мать вспоминала потом, что он даже воздел руки, как мессия, поднял очи и вскричал: «Я — Куба!»

Кастро предложил Марите остаться в Гаване и поработать у него, но отец возразил, сказав, что ее ждет школа в Нью-Йорке. Фидель взял с нее обещание вернуться. Потом он позвонил ей в Нью-Йорк. Сказал, что скучает. Ее родители ушли в плавание, и она согласилась погостить недельку на Кубе.

На другой день явились трое сотрудников кубинского посольства и доставили ее в Айдлуайлд — аэропорт, который ныне носит имя Джона Кеннеди. В Гаване ее привезли в гостиницу «Хилтон», в номер 2406-8. Через час прибыл Кастро. Он положил сигару в пепельницу, стиснул Мариту, поцеловал и дал клятву, что она с ним останется насовсем. «Насовсем, насовсем…», — юная Марита тяжело вздохнула. Остаток дня они провели вместе, занимались любовью. Потом она жаловалась, что никогда не видела его совершенно нагим, так как, даже снимая всю одежду, он оставался при бороде.

Селия Санчес и личная охрана Кастро быстро привыкли к Марите, но она вскоре почувствовала одиночество, так как не слишком хорошо говорила по-испански. Кастро, вечно занятый государственными делами, надолго оставлял ее одну. Однажды явился к ней в четыре утра с охапкой тропических орхидей. Она заплакала и пригрозила улететь.

«Не улетай, любовь моя, — сказал он. — Сейчас мы поженимся». Он опустился перед ней на колени, перекрестился и спросил:

«О моя Алеманита, Марита Лоренц, согласна ли ты выйти замуж за Фиделя Кастро?» Она ответила: «Фидель Кастро, я буду твоей женой до гробовой доски». Они рассмеялись и обнялись, и Кастро заявил, что на Кубе он — закон, и он — Господь Бог. И они только что сочетались законным браком пред очами Всевышнего. Он сказал, что понимает, как ей одиноко, и что теперь она всегда и всюду будет сопровождать его на правах жены. Через неделю он ей подарил обручальный перстень с алмазом и гравировкой «3/59, de Fidel para Marite, Siempre».

Марита исполняла обязанности его секретаря и переводчика, она сопровождала Кастро, когда он отправился с пятнадцатидневным визитом в Соединенные Штаты Америки, но почти весь этот срок просидела в гостиничном номере, так как с делами Фидель управлялся сам. Марита была уже беременна, и у нее не выдержали нервы. Она приревновала, увидев, как привлекает его харизма симпатичных журналисток, и не только журналисток. Женщины, мечтавшие о встрече с Кастро, засыпали его письмами, записками и телефонными звонками. Одной из них была Ава Гарднер.

Если верить Марите, Ава Гарднер явилась к ним в гостиницу пьяная. Протолкалась в кабину лифта, назвала Мариту «сучкой, которая прячет Фиделя», и дала ей пощечину. Один из телохранителей Кастро, капитан Пупо, вытащил пистолет. В ту ночь Кастро сказал Марите, что он предоставил Аве Гарднер своего помощника с приказом ее удовлетворить во славу кубинской революции.

По возвращении в Гавану беременная Марита занедужила. Каким-то образом к ней попадали наркотики-галлюциногены. В бреду она вообразила, что ее живот вдруг стал плоским. Ребенок исчез, и откуда-то издали донесся детский плач. Началась лихорадка. Заражение крови причиняло Марите страшные муки, и врачи не могли прекратить маточное кровотечение. Кастро приказал отправить ее в Америку и там обеспечить лучший в мире медицинский уход, и чтобы у нее под рукой всегда был личный врач.