Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки

де Жур Бель

Я сдвинула брови. Ах, какой он парень, какое у него милое лицо. Какой он вежливый. В голове моей загудели прощальные колокола: красивые мужчины — товар, кото­рый быстро портится.

— Все ясно. Нужно издать специальный закон, — вздох­нула я, — тинейджеры должны заниматься отдельно от взрос­лых. Как несправедлива эта жизнь!

samedi, к 10 avril

— Хорошо вчера вечером повеселилась? — спросил меня Н. Мы были в спортзале. Я прислонилась к стене прямо у дверей в мужскую раздевалку, где он зашнуровывал свои кроссовки.

Доска объявлений была увешана бумажками: йога, психотерапия, мини-футбол, нечто под названием «Основы». Основы чего? — подумала я. Основы растяжки? Основы водного спорта? Ух, так бы и залепила в эту бу­мажку мячом.

— Нормально, — ответила я.

Вчера у А-3 был день рождения. Я приходить не собира­лась, так как боялась, что мой Мальчик тоже туда заявит­ся. Но когда я рассказала о своих сомнениях Н, он тут же принялся убеждать меня, что это глупо. Я начала мыслен­но перебирать свои тряпки, что надеть, то и дело возвра­щаясь к первоначальному намерению не ходить, а потом все-таки взяла и пошла.

Н. начал разминаться на бегущей дорожке. Тренажеры на другой стороне спортзала установлены как раз напро­тив окон. Кому это пришло в голову, что вид незаконно припаркованных машин и обалдевших тинейджеров дол­жен вдохновлять тренирующихся в спортзале?

— Ну и что, твой бывший там был?

— Да.

Мой Мальчик пришел довольно поздно, когда все со­брались перейти из бара в клуб. Я болтала с А-3, мы рассматривали людей в зале и оценивали степень их сек­суальности. «А как насчет вон того парня в красной ру­башке?» — «Только в пьяном виде».— «Кто, ты или он?»— «Оба».

Затем А-3, который стоял лицом к двери, заметил Маль­чика. «А вот тот парень в голубой клетчатой рубашке?» — спросил он.

Я повернулась и невольно вздрогнула, увидев, кто это. «Иди ты к черту».

— Прости, это была неудачная шутка, — сказал А-3.

— Да ладно, ничего.

— Он сказал тебе что-нибудь? — спросил Н, набирая ско­рость и переходя на бег трусцой.

— Нет, все время держался на расстоянии.

Труднее всего мне было, пока я не знала, пришел Маль­чик на вечеринку или нет. Я с трудом поддерживала разго­вор и постоянно искала его глазами. Если я вдруг видела кого-то похожего на него, у меня тут же пересыхало во рту и я начинала запинаться. Но увидев, что он уже здесь, я сразу расслабилась.

Мой Мальчик не смотрел в мою сторону, и я тоже не искала его глазами. Он бродил в толпе, болтая то с одним, то с другим из наших общих знакомых.

Мы с Н. перешли на медленный бег. Воротничок стано­вился все более влажным от пота.

— Ну и что, ты сделала оттуда ноги? — спросил он.

— Нет, — ответила я. — Там был какой-то парень не из нашей компании. Он подошел ко мне, схватил за волосы, укусил в шею и отошел.

— Да что ты? И что ты сделала?

— Ничего, — сказала я. — Но ноги у меня стали, как ма­кароны. Он довольно долго держал меня за волосы и все глядел прямо в глаза. А я смотрела на него. Тогда он потянул сильнее. И мы все смотрели друг другу в глаза. Я знала, что все мои друзья наблюдают за нами. Ну и черт с вами, подумала я. А потом он отошел к своим друзьям. Так и не сказал ни слова.

— И что он сделал потом?

— Ничего.

— Правда? —

Н. все еще бежал по дорожке. — Может, он проделал это на спор. Ну и долго ты там тусовалась?

— Довольно долго.

Мы пошли в клуб. Я разговорилась с подружкой А-3 из его родного города, симпатичной, невысокой девчон­кой с короткими колючими волосами. Мне она даже чем-то понравилась. Я знала, что мой Мальчик околачи­вается где-то неподалеку (я постоянно слышала его го­лос) и, возможно, даже наблюдает за нами. Мы гуськом зашли в клуб. Музыка была старая, знакомая мне еще со школы. Аж «Ванилла Айс» поставили. Я танцевала до упаду, все было мало. А мой Мальчик стоял где-то в толпе.

Потом я устала и плюхнулась на стул, вся мокрая от танцев. А-3 взял в руки мои ноги и начал массировать мне стопы в открытых черных босоножках на шпильках. Кто-то нас сфотографировал. Я закрыла глаза: было очень жарко и накурено. От музыки у меня всегда меняется настроение. И от выпивки. Становится наплевать на то, что творится вокруг.

Н. спрыгнул с беговой дорожки и подошел к тренажеру для растяжки.

— И это все? Ты потанцевала и пошла домой?

— Нет, как минимум четверо пытались меня клеить. Один из них присел передо мной на корточки, пока я сидела с закрытыми глазами и слушала музыку. «Впервые вижу такое счастливое лицо», — сказал он. Ха, подумала я. «Спасибо», — ответила я. Мы разговорились. Ему хотелось танцевать, а мне уже нет.

— Кто-нибудь оставил тебе свой номер телефона? — спро­сил Н. и сморщился, изо всех сил растягивая свои сухожи­лия.

— Всего один стоящий. Какой-то стюард из Британских авиалиний.

— Мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Ничего из себя?

— По-моему, все они ничего из себя.

Мой Мальчик долго торчал в клубе, но к трем часам ночи уехал даже он. Осталась только наша неугомонная компания. Мы по очереди брали выпивку всей тусовке и пили за здоровье именинника. Самым настойчивым из всех оказался один стюард; он даже сунул мне свою ви­зитку. Когда мы наконец, шатаясь и держась друг за друга, пошли искать ночной автобус, я помахала ему на прощание рукой.

— Перейдем к штанге? — предложил Н. и направился в угол к наводящему на меня ужас механизму со скалльей.

— Ну, начинай, ты первый.

dimanche, к 11 avril

Я раскрыла сумку и достала пачку презиков. Пока рас­крывала пакетик, он держал искусственный член прямо у меня перед носом. Я достала резинку и, не разворачивая, положила ее на кончик члена.

— А это обязательно? — спросил клиент.

— Боюсь, что да, — вздохнула я. — Это значительно сни­жает риск.

— Но я вам доверяю.

— С вашей стороны это очень мило, — улыбнулась я, — только я не знаю, где успела побывать вот эта штука, — указала я на инструмент, который он на меня наставил.

— А, — сказал он и помолчал, — просто я не люблю за­пах, который остается от этих штук.

— Хотите, я его помою в горячей воде с мылом, и тогда презерватив не понадобится, — предложила я, немного подумав.

— А это поможет?

Хоть это и против моих правил, но он при этом почти ничем не рискует, впрочем, как и я.