Интриги двуликих
Шрифт:
Солдаты-клоны, ныне гордо носящие название имперских штурмовиков, взяли на себя опасную работу — защищать нашу Родину от всех врагов. Многие пожертвовали собой ради Империи. Ее граждане обязаны помнить их подвиг.
Мирный Новый порядок торжествует над мрачными тайнами бесчестного ситха. Наша цель четка и ясна. Я поведу Империю к славе, не поддающейся воображению.
Мы прошли испытания и стали сильнее. Мы движемся вперед как один народ: граждане первой Галактической Империи. Вместе мы преодолеем все проблемы.
На голоэкране снова начал быстро вещать диктор, Бейл выключил звук.
— И все-таки называть ее Императрицей — это было слишком, — морщась, сообщила Падме прослушав выпуск новостей.
— Мы вместе пришли к этому решению, — напомнила Мон Мотма. — В империи много исторических государств и форм правления. Есть президенты, есть короли, герцоги, тот же Мандалор. Но глава над ними должен быть один — Император.
— Помню, помню. Но слух все равно режет.
— Меня больше беспокоит судьба самой Империи. Волнуюсь за него, как за своего ребенка, — пошутил Зар. — Без врага большие объединения торопятся распасться.
— Райо справиться с этим. Справилась с Войной клонов, и с этим разберется, — уверенно заявил Бейл. — Главное, чтоб она не переходила границ.
— Ну, это уже вам, сенаторам ее укрощать, — пожала плечами Падме. — С тремя сотнями человек тебе будет гораздо проще договориться, чем с несколькими тысячами.
— А как успехи с сокращением армии? — вспомнила Мотма.
— Идет с первого дня подписания пакта с Нейтральными системами, — ответила Падме. — Райо начала панически демобилизовать клонов, когда подсчитала расходы на содержание их и орды Мандалора.
— Ты уж приглядывай за ней, — полушутя попросила Мон Мотма.
— В декрете с двумя близнецами это немного сложно, — ответила с той же интонацией Падме.
Райо Чучи (17:5:23)
— Что ж… Война завершилась решительной победой Республики, — развалившись в кресле, сказала панторанка. — Я дала ход реформам государства, законсервировала наиболее боеспособные части в армии клонов стазисе, готовлю почву для войны с хаттами для подержания государства в тонусе до южань-вонгов. В общем, кажется, выполнила все твои пожелания. Я ведь заслуживаю поощрения?
Ханн удивленно уставился на собеседницу, не понимая ее игры.
— Все сделанное тобой не мои пожелания, а результат твоих решений, — после короткой паузы, осторожно ответил мужчина. — Но поощрения ты несомненно достойна.
— Тогда ответь мне на один терзающий меня уже давно вопрос, — отведя взгляд от лица чисса, Чучи с напускным интересом начала разглядывать свой портрет на стене. — Скажи мне, кто ты на самом деле? С кем я связала свою жизнь?
Ханн тяжело вздохнул и отложил изучаемый им голокрон.
— Знал, что от тебя это не скрыть, — нехотя сказал он, и, разведя руками, признался: —
— За дуру меня держишь? — мгновенно спросила Райо, недовольно смерив взглядом собеседника. — Об этом узнала едва ли не раньше чем мы познакомились. Я хочу знать, кто скрывается за этой маской!
Мужчина сощурился, с интересом рассматривая Райо.
— Как ты догадалась? — спросил он.
— Тебе все перечислить? — иронично уточнила Чучи. — Все началось с портретов. Шелтей, Вран, я, — панторанка указала на свое изображение, — всех их писал один художник. Сначала я заподозрила, что у Ретрак имеется любовник слишком синего цвета, но я видела ее мужа, и он подтвердил, что портрет написан им.
— Он ничего не подтверждал, — словно между прочим, вставил Ханн.
— Не прямо, — согласилась Райо. — Но косвенно — да. Потом я начала замечать, что ни разу не видела вместе тебя и Кетанну Талику. Это было странно.
— И как же ты это заметила?
— Вран когда-то дала мне совет, как выявить лицеделов.
— Гм…
— С Кетанной всегда разговаривала Вран в твоем облике. Она вообще довольно часто подменяла тебя. А вместо Талики не редко я видела какого-тодроида. Знаешь, иногда мне казалось, что я схожу с ума.
— Прошу прощения. Так было еще что-то?
— Конечно. Просто куча оговорок, одинаковых фраз, схожий ход мыслей. Перечислять их не хватит и дня.
— Проклятье! — с досадой воскликнул Ханн. — Жить несколько жизней было сложно! Знал же, что проколюсь где-нибудь!
— И так, снова вопрос. Кто ты?
— Ладно, — потерев лицо ладонями, решился мужчина. — Я ши’идо. Астор Дагану.
Райо долго смотрела в бессовестные алые глаза. И, вздохнув, подытожила:
— И все-таки ты считаешь меня дурой…
— Что на этот раз не так?!
— Дети, — лаконично ответила Райо. — Мои прекрасные приемные дочки, Саато и Кайриса. Их отцом несомненно был чисс. А отцом Винтер, дочери Шелтей, был человек. Далее, руки. У Кетанны Талики их четыре, у тебя две. Я же говорила, что Вран рассказала мне способы выявления лицеделов. И еще Бо-Катан…
— Ста-а-анг… — протянул Ханн, оборвав Чучи на середине фразы. — Зачем ты меня пытаешь тогда, если знаешь ответ?
— Хочу, чтоб ты признался, — холодно сказала Райо, сложив ладони в замок на животе.
Несколько секунд они играли в гляделки, сидя друг напротив друга. Потом кресло Ханна опустело. Он просто пропал, а за спиной Чучи прозвучало:
— Ладно, догадливая ты моя. Ты, в самом деле, достойна поощрения, — голос был женским и ласковым, и его обладатель имел четыре руки, которыми ловко начал массировал плечи и голову Райо. — Я Кетанна Талика.
Признавшись, кодру-джи пропала. Руки, только что касавшиеся тела панторанки испарились в мгновение ока. Зато возле портрета на стене появился мужчина, человек.