Интуиция

Горовая Ольга Вадимовна

— Ничего, Валик. Прости.

Мужчина обхватил подбородок девушки двумя пальцами и заставил поднять лицо, легко преодолевая сопротивление. Всматривался в глаза какое-то время, а потом наклонился ближе, замирая над ее губами.

— Да ладно. Только не стоит опять в депрессию впадать, понятно? — И, не дожидаясь ее согласия, поцеловал в губы, сильно, страстно, пытаясь отвлечь Лину на то, что всегда срабатывало. Заставляя ее раскрыть губы, подчиняясь ему. Но девушка быстро начала высвобождаться, вынуждая Валентина оторваться от нее.

— Хорошо, Валик.

Извини меня. Ты прав. — Она вздохнула, утыкаясь мужчине в плечо. — Садись, ешь. Небось, и перерыв попустил с проектом вашим.

— Пропустил. — Усмехнулся мужчина. Он занял свой стул и начал есть, размышляя над происходящим.

Что бы ни творилось в ее голове, Лина не была в депрессии. И это, определенно, радовало. Со всем остальным — он найдет способ справиться.

*********************************

Ее колотило и трясло, но Лина удерживала улыбку на губах всеми своими силами. Не имеет она права показывать, как муторно на душе. Да и от чего, спрашивается?

Не имеет она права в истерику впадать. Нет у нее причины. А тем более, на Валике свою растерянность, переходящую в раздражение, не имеет права срывать.

Он-то в чем виноват? Да она ему своей жизнью обязана, как он совершенно правильно напомнил, а Лина мужчине сцены закатывает. Вон, сорвался с работы, приехал, встревоженный ее непонятным поведением. Ну и что, что ее такой контроль и опека только сильнее душат, Валентин ведь о ней беспокоится.

Девушка вздохнула, пытаясь привести себя в норму и подчинить упрямые мысли голосу разума. Мужчина вопросительно вскинулся, но Лина только головой покачала, все так же улыбаясь, хоть внутри и переворачивалось все.

Да что такое, в конце концов? Ну поцеловал ее Дима, и что теперь? Может он уже и забыл об этом, а она, как дурочка, весь день прийти в себя не может, и от Валентина шарахается, потому что каждый раз, когда он ее касается, она прикосновение рук и губ другого мужчины вспоминает.

Выбросить надо это из головы. Просто забыть, и на своем душевном равновесии сосредоточиться. Хватит того, что полдня, словно в тумане ходила.

Показалось ей, наверное, не может быть, чтобы его поцелуй такое в душе всколыхнул.

Лина отказывалась верить, не хотела, не признавалась. Потому что перспективы никакой в признании не видела.

Почему Дима поцеловал ее? Она не знала. То, что девушка его привлекает — Дмитрий не скрывал никогда. Но Лине прекрасно было известно, что брат подруги никогда не отягощает себя чем-то, хоть отдаленно напоминающее отношения. Так что же? Чего он хочет? Флирта? Интрижки? Ведь для него не секрет, что Лина с Валентином живет.

Или, стоит рискнуть, и поверить в то, что она в его глазах видела? Что в его прикосновениях к ее коже чувствовала. Что не просто так он глаз с нее не сводит. И что он о ней, и правда, так переживает, что злиться из-за того, что ей боль причиняют?

Только, даже если она его всерьез заинтересовала, что меняется? Лина не была свободной, и не сможет освободиться от всего, что ее с Валентином связывает. А думать об этом,

даже не понимая, чего именно Дима добивался — было верхом глупости. И уж тем более, переживать и хандрить из-за того, что случилось.

Она почти все это время размышляла, что же ей теперь делать. И решила просто исключить этот эпизод из своей жизни. Не было ничего. Так и будет она себя вести. И не спрячется, пойдет на перерыв в понедельник. Если Дима придет — Лина будет вести себя, как и ранее, а не придет — что ж, она в очередной раз позволит кому-то другому решить за нее.

Здравое и разумное решение. Не совсем для нее свойственное, но надо же начинать жить нормальной жизнью. Сколько можно за прошлым собственный страх и неуверенность в своих силах прятать?

Только глупое сердце не желало забывать о том, как замирало, когда Дима ее губ касался. До сих пор она чувствовала его прикосновение и свой трепет от этой нереальной ласки, даже поцелуй Валика не стер это горение с ее губ. Заклеймил ее Дмитрий, что ли? Только не на коже, в душе какую-то метку своим поцелуем и касанием оставил. Но Лине не стоило думать об этом. Ни сейчас, ни после. Забыть надо. А это она умеет.

Девушка встрепенулась от щелчка закипевшего чайника, который Валик включил. А она и не заметила, как он встал и на столешницу облокотился. Стоит, курит и на нее внимательно смотрит. Опять Лина его тревожит. Плохо старается. Надо лучше. Не должен Валентин о том, что творится у нее в душе, узнать. А уж тем боле, не должен он знать о поцелуе. Никому от этого лучше не станет. Однозначно.

Сделав тихий вздох, Лина постаралась придать лицу радостное выражение, надеясь, что в глазах не стоит тоска и неуверенность. Она знала, как отвлечь Валентина от подозрений и наблюдений. Да и причина неплохая у нее была, чтобы объяснить свою задумчивость и растерянность.

— Может в конце августа? — С вопросительной полуулыбкой обратилась Лина к мужчине, вставая и подходя ближе.

— Что? — Не сориентировался Валентин. Протянул руки, одной за талию обнимая, а другой затылок девушки обхватывая.

— Распишемся. Может в конце августа? И Лена вернется. Свидетельницей будет. — Лина сама к его губам потянулась, чтобы перестать думать о глупостях всяких.

Валик довольно улыбнулся. И поцеловал, с облегчением впиваясь в губы, прикусывая их, только так сильно, что ей даже больно немного стало от его напора, вновь всколыхивая отрицание в душе, но она запретила себе обращать на это внимание.

— Так ты из-за этого переживала? — Валентин отстранился немного и заглянул ей в глаза.

— Да, наверное. — Лина провела языком по нижней губе, пытаясь жжение ослабить.

— Извини, я перестарался от радости. — Валентин провел пальцем вслед за ее языком, и Лина видела, как его глаза загораются желанием. — В августе, так в августе. — Кивнул он, опять припадая в страстном поцелуе к ее губам. — Хотя, я бы и раньше не отказался. — Валик оттолкнулся от столешницы, увлекая Лину за собой в спальню. — Чего ждать, собственно говоря?