Интуиция
Шрифт:
Я опускаю глаза, прерывая контакт, так как в моем сознании пульсирует мысль, что я хочу ее убить. Поразившись своей неуместной реакции на эту ситуацию, беру меню, которое она передо мной положила, держа его таким образом, чтобы не видеть их. Я стараюсь держать себя в руках, когда она забирает у него карту и идет за вином, которое Рид выбрал для нас.
— Она дружелюбная, — не отрываясь от своего меню, говорю я.
— Да, — соглашается Рид, беря со стола свое меню, и начинает просматривать его.
— Кажется, она
— Да, — продолжая изучать меню, рассеянно соглашается он.
Наша официантка возвращается, принеся вино, одаривая меня оценочным взглядом, как если бы подводила итоги конкурса красоты. Когда она заканчивает меня изучать, то фокусирует все свое внимание на Рида, она снова становится рядом с ним, чтобы рекомендовать ему несколько разных блюд.
Я вижу ее румянец, когда она вдыхает его запах. Когда она снова, как бы случайно касается Рида, я фокусируюсь на их контакте. Где-то глубоко внутри меня возникает тихий рык. Он настолько тихий, что его слышит только Рид и, когда он видит, как подрагивает моя рука, которой я схватила нож, лежащий рядом со мной на столе, его глаза округляются.
Рид быстро накрывает мою руку своей, прижимая ее к столу, и смотрит мне в глаза.
— Можно мне лосося? — резко спрашивает официантку Рид, глядя мне в глаза и отсекая все, что она предлагала. — Эви, что бы ты хотела заказать? — продолжая держать мою руку, спрашивает он меня.
— Тоже, что и ты, — отвечаю я, пытаясь не смотреть на официантку, чтобы не возникало соблазна разорвать ее на куски.
— Отлично. Она будет тоже самое, — быстро говорит Рид, не двигая рукой до тех пор, пока официантка не отошла от нас на безопасное расстояние.
Налив мне в бокал вина, Рид продолжает смотреть в мое лицо, в то время как я подношу бокал к губам и делаю глоток. Я стараюсь не смотреть ему в глаза, вместо этого смотрю в окно, чувствуя себя потерянной.
— Эви? — заботливо спрашивает Рид.
— Рид, не знаю, что со мной происходит, но точно могу сказать к тебе, что, если она еще хоть раз прикоснется к тебе, она уйдет отсюда с торчащей из нее вилкой, — все еще не глядя на него, объясняю я
— Действительно? — слышу, как он спрашивает меня, и его голос звучит удивленно.
Взглянув на него, как подрагивают уголки его губ, хотя он и пытается ее сдержать. Он самодовольный! — понимаю я.
— Что смешного? — тихо спрашиваю его я, полностью переключая на него свое внимания. — Через пятнадцать минут, когда она придет и снова положит на тебя руки, скорее всего, это перестанет быть проблемой. Я должна уйти, пока не навредила ей, — говорю я, начиная вставать из-за стола.
— Эви, пожалуйста, сядь, — быстро говорит Рид. — Я буду осторожен и прослежу, чтобы она не прикасалась ко мне.
Глядя на него, я осторожно сажусь. Я чувствую себя агрессивной, словно
— Что со мной происходит? — спрашиваю я Рида, чтобы понять, знает ли он что-то об этом. — Я чувствую раздражение, словно я хочу что-то сломать.
Рид пожимает плечами, но в уголках его губ по-прежнему проскальзывает улыбка, чтобы это не было, он вполне этим доволен.
— Ты Серафим, — беспечно говорит он.
— И? — возражаю я.
— И это заставляет тебя защищать свои территории, — ухмыляясь, говорит он мне, — когда речь заходит о твоей любви.
— Моей любви? — сконфуженно спрашиваю я.
— Это инстинкт, необходимость защищать то, что принадлежит тебе, — нежно говорит он, наблюдая за мной.
В мое сознание закрадывается страх, когда я начинаю понимать то, о чем он мне говорит.
— Ты хочешь сказать, что это просто была моя реакция на кого-то, кто вторгся на мою территорию? — спрашиваю я, чувствуя, как мои щеки заливает румянец.
— Нет, я говорю, что это гораздо большее, чем то, что ты сказала, — с сияющей улыбкой говорит он.
— На сколько большее? — спрашиваю я, делая еще один глоток вина.
— На много, много большее, — отвечает он, не в состоянии больше сдерживать свое самодовольство. — Я говорю, что ты любишь меня.
— Ой — я уже говорила тебе это, — говорю я, рассеяно глядя на него.
— Да, ты делала это, когда я был в человеческой форме, и я поверил, что ты любишь меня, но ты никогда не говорила мне, что любишь, когда я в своей истинной форме, — отвечает он.
— Так ты говоришь, я люблю тебя в твоей истинной форме? — недоверчиво спрашиваю я, наблюдая за ним через стол.
Судя по тому, как небрежно он сидит в своем кресле и поигрывает своим вином в бокале, он очень доволен сложившийся ситуацией.
— Это один из способов, — отвечает он. — Ты меня заклеймила, как свою любовь, и в Раю твой рык — достаточное предупреждение для других ангелов, что делиться ты не намерена.
— Серьезно? — спрашиваю я.
— Чрезвычайно серьезно, — отвечает он. — И поскольку ты — Серафим, то, если другой Серафим бросит тебе вызов, для них я — твой.
— Но у тебя есть, что сказать по этому поводу. Я права? Я имею ввиду, я ведь не могу заставить тебя. Правильно? Ты же можешь сам все решать? — спрашиваю я, переваривая новую информацию.
— Эви, с тех пор как я встретил тебя, я уже ничего я уже не могу сам все решать. Но, теоретически, да, если я не отвечу тебе взаимностью, я не могу быть твоей любовью, — отвечает он, снова взяв мою руку и переплетая наши пальцы.
— Кто-то может бросить мне вызов, претендуя на тебя? — спрашиваю я, начиная паниковать при мысли что из-за других ангелов, я могу потерять Рида.