Инверсия праймери. Укротить молнию
Шрифт:
Ребекка махнула рукой в сторону нашей группы, тронувшейся вниз по склону.
— Они уходят.
Мы двинулись следом. Разговор возобновился, сначала нерешительный, потом свободнее и свободнее по мере того, как они переходили на менее щекотливые темы. Я держалась в стороне. Я и раньше не очень любила дискутировать, а сейчас и вовсе мечтала убраться от них как можно скорее.
Хуже всего было сознание того, что они правы. Людям необходима свобода. Но они ошибались в своей оценке ронов. Мы были не свободнее их самих. Мы были связаны
Неужели я была настолько глупа, что верила, будто Джейбриол способен что-то изменить? Выхода все равно нет. Он изменится сам. Ему придется измениться, чтобы выжить. Он станет хайтоном. А я буду смотреть на это, ненавидя себя за то, что надеялась на другое, ненавидя себя за то, что люблю его.
Я больше не могу, подумала я. Мой разум просто взорвется.
Джарит отстал, чтобы идти рядом со мной:
— Простите меня. За то, что подглядывал.
— Подглядывали?
— Ваши мысли… ну, этот аристо. — Он побледнел. — Образ был такой яркий…
— Вам не за что извиняться, — сказала я. — Я сама только что не кричала вам.
Он не стал заглядывать в мою память, но я почувствовала, что он хочет спросить меня. «Так это вы были в той кровати?»Я только тряхнула головой, не желая больше говорить на эту тему.
— Надеюсь, вы не очень обиделись на остальных, — сказал он. — Просто они не привыкли сталкиваться с такой консервативной точкой зрения.
— Вы считаете меня консервативной?
Он рассмеялся.
— Ультра! — По лицу его пробежала тень. — Не берите в голову Хилта. Мне он тоже задал жару.
«Переведи последнюю фразу Джарита», — подумала я.
«Сленг, — ответил мой центр. —» Задать жару» означает вести себя в конфронтационной манере «.
Я с трудом представляла себе кого-то, кто осмелится конфликтовать с Джаритом.
— За что? — спросила я.
— Он говорит, что я слишком апатичен. Он считает, что я должен сражаться за свои убеждения. — Джарит пожал плечами. — Это правда, я далек от политики. Я предпочитаю петь.
Я вздохнула. Вот передо мной славный мальчик с лицом ангела и без политических убеждений. Пако не смог бы найти мне лучшего приятеля, заставь я его даже обыскать всю планету.
Так за чем дело стало, Соз, подумала я. Ты что, не можешь справиться с тем, кто бросает тебе вызов?
Я стиснула зубы. Я только и делаю, что справляюсь с теми, кто бросает мне вызов. Весь день напролет, изо дня в день, из года в год, десятилетие за десятилетием. Я заслужила отдых.
Ты не отдыхаешь, ответил мой внутренний голос. Ты прячешься.
Заткнись, сказала я ему.
— Мы тут собрались с друзьями сходить в голокино, — снова заговорил Джарит. Он явно колебался. — Вы не хотите с нами?
Боги! Да он за мной ухаживает. По крайней мере мне кажется, что именно это он и делает. Столько лет прошло с тех пор, как я занималась подобными вещами; я даже
Впрочем, какая разница, как это называется? Да что это со мной в самом деле? Я уже начала сама с собой спорить в уме.
— Да, — сказала я. — С удовольствием схожу. — Я имела мало общего с этими людьми, но сходить с кем-то в кино все равно лучше, чем возвращаться в пустую квартиру.
Мы вернулись в кафе и ополоснулись, а потом отправились через парк в кино. Пошел Джарит, пошли Хилт и Ребекка и еще с полдюжины туристов, сменивших кроссовки на туфли с колокольчиками. Солнце спряталось за холмы, окрасив горизонт в живописный красный, а небо над нашими головами — в благородный бронзовый цвет. Сияющие кольца изогнулись над нами аркой. На западе кольца были ярко-алыми, а на востоке — там, где на них падала тень планеты, — они выглядели так, будто какой-то сказочный дракон откусил от них кусок.
По мере того как надвигалась ночь, становилось все холоднее, и Хилт одолжил мне свой свитер. К счастью, разговор носил безобидный характер — ленивый спор, какой фильм смотреть. У меня не было своей точки зрения. Я не имела ни малейшего понятия, что вообще сейчас идет. В конце концов было решено пойти в ближайший голотеатр, где крутили что-то под названием» Искривленный разум «. Головывеска у входа изображала Демона, который, широко расставив ноги, палил из своего дезинтегратора. Впрочем, сейчас в половине голофильмов героями являются солдаты.
Мы уселись на мягком полу круглого зала, где кроме нас находилось еще сотни две человек. Мы с Джаритом беседовали о его учебе. Ребекка с Хилтом что-то ели, а Пулли купил еще бутылку этого их ужасного морковного сока.
Через несколько минут свет в зале померк. Загремела музыка: настойчивая барабанная дробь, сквозь которую прорывались звуки труб и скрипок. Потом мы вдруг оказались в чистом поле около ДВИ. Перед нами стоял Демон — симпатичный брюнет со стальными бицепсами и с дезинтегратором на поясе. Он пустился бегом, и мы» побежали» следом, на расстоянии, с точки зрения режиссера, оптимальном для восприятия действия.
Не прошло и пяти минут, как я поняла, что совершила ошибку, пойдя сюда.
Было совершенно ясно, чем закончится фильм. Демон отправился на задание, спасать красивую, можно сказать даже пышную, женщину, якобы похищенную купцами, а на самом деле — хайтонскую шпионку. Купцы изловили Демона, вставили ему в мозг приемник и отпустили на все четыре стороны. Нам предлагалось гадать, какая ужасная судьба ждет ничего не подозревающего героя, когда эти злодеи нажмут на кнопку.
Фильм не претендовал на точность. Когда Демон отправился к душеспасителю, тот принимал его в больнице. Душеспасителя никогда не найти в больнице. Нас и так достаточно тяжело уговорить обратиться за помощью.