Инвиктум

Уотергроув Меган Джой

дерьма. Впрочем, как обычно. Медленно приподнимаю руку, направляю пистолет отцу прямо

в лицо. Мне не жаль. Я ненавижу его.

– Ты не тронешь ее, - говорю я и спускаю курок. Выражение на лице отца удивленное.

Оно так и застывает там, когда он падает на пол с глухим звуком. Качаю головой, снова и

снова. Закрываю глаза и шепчу. – Никто не тронет ее.

А затем выпускаю в бездыханное тело ублюдка

остальные пять пуль. Без единой толики

сожаления.

Смотрю на продырявленное тело, окутанное в дорогой костюм, и совершенно ничего не

ощущаю. Мне все равно, мне плевать. У меня нет эмоций по поводу смерти отца. Я не желаю

закричать, заплакать или сказать себе – что же ты сделал?

Нет.

Какая-то часть меня ликует. Она веселится и празднует, провозглашая этот проклятый

момент самым лучшим из всех в моей никчемной жизни. Он это заслужил. Не больше, не

меньше.

Пока я стою над телом отца и разглядываю его, сверху слышится стук каблуков.

Поднимаю глаза и вижу маму, стоящую на лестнице. Ее рот прикрыт руками, из горла

вырываются частые всхлипы, а глаза смотрят на меня, как на чужака, ворвавшегося в их дом.

25

2

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

Но мы не дома, и я ей не чужой. Она моя мать. Единственный человек, оставшийся у меня во

всем мире.

– Боже… - судорожно выдыхает она, прижимая руки к груди. Из ее лазурных глаз

льются реки слез. Мне тяжело видеть это. Я ненавижу, когда мать плачет. Она медленно

спускается по ступенькам, колени ее подкашиваются, когда она становится на подиум, где

лежит мертвый отец. Ее муж. Человек, которого она по непонятным причинам, любила.

– Что ты наделал… - шепчет мама, падая на колени рядом с трупом. Ее руки трясутся, ходят ходуном. Она гладит лицо отца и плачет, плачет, плачет. Без перерыва. Крик горя

вырывается из ее горла. Мне тошно. Бросаю пистолет на пол и провожу холодными руками

по лицу. Она не смотрит на меня. Она гладит его чертово лицо. Почему? Что она видела в

нем?

Ведь все, что в нем было, это желчь и мерзость.

– Что ты наделал… - то и дело повторяет она, качаясь то вперед, то назад. Я подхожу к

ней и кладу руку на плечо. Она тут же отстраняется, отпихивая меня. По телу пробегает

волна мурашек, под кожей словно завелись черви. Снова. Это чувство мне не по душе. Это

обида, горечь. Она расползается по венам, будто неизлечимая болезнь.

Мама поднимает на меня взгляд, и я не могу поверить, что это ее глаза. Они полны

злости, разочарования. Это не глаза моей мамы. Той, что всегда жалела меня, когда отец

делал

больно. Она глядит пристально, не моргая. Из ее глаз текут слезы.

– Убирайся прочь, - тихо шепчет она. Нет, мне чудится это. Мама не стала бы меня

выгонять. Она любит меня. Она моя мать. Роднее человека не найти.

– Мам, я…

Она не дает закончить. Вскакивает и бьет меня по лицу. Пощечина звонкая, резкая. На

щеке остается след. Он горит ярким пламенем. Как и все отношения, которые я успел

создать. Приоткрываю рот, чтобы что-то сказать, но не могу. Слов нет. Они исчезли, испарились.

Они больше не существуют.

Как и я.

– Убирайся из города и никогда не возвращайся, - цедит мать, яростно глядя на меня. Я

сглатываю подступивший к горлу комок желчи и молчу, а она продолжает, - Я больше не хочу

видеть тебя.

Минуту я стою неподвижно, лишь глядя на нее. Нет больше ласки и нежности в ее

глазах. Не по отношению ко мне. Тогда-то я и понимаю, что все рухнуло. Весь мир, который я

построил вокруг себя, умер в одно мгновение. Жизнь стала тем, чего мне отчаянно не

хотелось. Я убил отца потому, что он был жесток и ужасен. Я разрушил этим отношения с

матерью. Я погубил любовь Ксаны.

Я сделал все, чтобы стать самым настоящим изгоем.

Приближаюсь к матери на достаточное расстояние, чтобы оставить на ее худой щеке

последний поцелуй. Мы едва ли увидимся вновь. Не в этой жизни. Она прикрывает глаза, из

них снова катятся крупные слезы. Вздыхаю и говорю:

25

3

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

– Я люблю тебя, мам.

Целую ее и ухожу. Навсегда.

(Р)

Я нахожусь в камере уже двести шестьдесят три дня, четыре часа и девятнадцать минут.

Меня окружают четыре стены темно-серого цвета. Свет не проникает сюда. Единственная

лампочка, освещающая одинокое пространство, иногда моргает, заставляя меня

раздражаться.

Мои лучшие друзья – кроссворды и собственные мысли. Я маринуюсь в них уже

который месяц. Это мало похоже на тюрьму. Скорее, это сумасшедший дом, в котором мне, как говорит мать, самое место. Дымка дружелюбия с ее стороны мгновенно исчезла, как

только дверь моей камеры закрылась за мной. Она стала той женщиной, которую я знала

всегда. Ледяной, бесчувственной, черствой.

Раз в неделю меня выводят из камеры, чтобы проводить надо мной опыты. Это больно.

Очень. Но я не могу показать матери, что страдаю. Это лишь доставит ей удовольствие.

Ежедневно, почти с того самого дня, как меня сюда поместили, я подвергаюсь процедуре