Инвиктум, Уотергроув Меган Джой

Инвиктум

на обложку

Уотергроув Меган Джой

Шрифт:

введения радиоактивного препарата, который блокирует мои способности. Иногда, под

присмотром санитаров, мне открывают дверь.

Чтобы увидеть Джеда. Он так же смотрит на меня из своего окошка. На моей двери

окошка нет.

Мое сердце разбивается каждый раз, когда я гляжу на него.

Иногда я думаю, что одиночество может проникать сквозь кожу, заставлять медленно

сходить с ума. Плач, смех, крики и истерики не помогают избавиться от ноющего чувства

внутри моего

тела, внутри головы. Иногда я отчаянно хочу прикоснуться к Джеду, как

раньше. Почувствовать его тепло, его нежность по отношению ко мне. Услышать его голос не

только в своей голове, но и наяву.

Это больше не кажется возможным.

Я вопила в течение многих месяцев, как призрачная банши, так, что чуть не разорвала

связки, но никто не слышал меня. Никому не было дела. Кроме него. Джед, кажется, всегда

был тем единственным, кто заботился обо мне. За исключением, папы, конечно. Его смерть

все еще висела тяжким бременем на моей душе. Он мог бы бежать тогда, мог бы не

оставаться в том особняке. Но остался, ради своих детей.

Ради них он и умер.

Слышу, как щелкает замок, и дверь моей камеры открывается. Каждый мускул, каждое

сухожилие в моем теле напрягается и связывается в узлы, которые стягивают позвоночник. Я

молчу, не двигаюсь, не дышу. Лишь смотрю в стену, как послушная пациентка. А может, это

оттого, что я просто не желаю видеть ее лицо больше никогда.

– Оставьте нас, - говорит она стражникам, и они уходят. Дверь закрывается. Я смотрю в

пол, на стены, куда угодно. Мое тело застыло, словно статуя, изваяние из ледяного камня.

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

Сосредотачиваюсь на изучении собственных пальцев, но внутри все бушует. Я хочу разбить

этот мир вдребезги. Я хочу быть сильнее, хочу быть той, кто все разрушит.

Я хочу быть волной птицей, которая улетает.

– Мне сказали, что ты больше не устраиваешь скандалы, - говорит женщина без сердца, прогуливаясь по моей камере, стуча каблуками по ледяному бетонному полу. Она

останавливается почти рядом со мной. Я не двигаюсь. Будто мертва.

Возможно, так и есть.

Какая-то часть меня действительно умерла.

– Значит, ты смирилась со своей участью, - продолжает она, хмыкая, - Странно. Почему?

Мой язык засох. Мне не сказать ни слова. Я и не хочу говорить с ней. Не хочу

находиться в ее обществе. Невыносимо хочется убежать прочь, запрятаться в угол, накрыться

одеялом с головой. Однако я просто сижу на своей койке и смотрю в стену. Как раньше.

Она наклоняется и заглядывает мне в глаза. Происходит что-то удивительно странное.

Мои руки

начинают мерцать ярко красными вспышками. Совсем, как тогда. Лицо матери

вытягивается, становится испуганным. Я замечаю это сразу же. Она подзывает санитара, чтобы тот вколол мне порцию лекарства.

– Видимо, того, что тебе уже дают, мало, - цедит она, отходя к двери. Она в ужасе. Я

вижу это по ее глазам, слышу в голосе, замечаю в движениях. – Что ж, придется увеличить

дозу. Вколите ей тройную, Барти.

Тощий санитар улыбается, показывая мне толстый шприц с ярко синей жидкостью.

Сопротивляться смысла нет. Они тут же убьют меня. В какую-то секунду мне этого даже

хочется. Но я все же протягиваю руку. Барти вкалывает дозу с превеликим удовольствием. Я

морщусь от резкой боли, а затем голова начинает немного кружиться. Однако спустя какое-то

время меня отпускает.

Мать уже вышла. Наверняка, потому, что испугалась. Санитар закрывает за собой дверь, вновь оставляя меня одну. Но это ненадолго. Вскоре стекло на противоположной стене

становится прозрачным, и я могу видеть мать. Она защищена.

Она так думает.

Не знаю, почему, но меня тянет улыбнуться. И улыбка выходит крайне ненормальной. А

затем, глядя в ее ледяные глаза, я говорю:

– Ты боишься меня, мама. Ты в ужасе, что когда-нибудь я пропущу порцию твоего

волшебного лекарства и выберусь отсюда. Паника охватывает твой разум, хоть ты и не

показываешь этого. Но это правильно. Ты должна бояться. Каждый день, каждую минуту

своей жизни, мама, ты должна дрожать и оглядываться по сторонам. Проверять, хорошо ли

закрыты замки в твоем огромном доме, держать подле себя охрану, спать с перерывами… -

замолкаю и подхожу к стеклу так близко, что оказываюсь почти на одном уровне с матерью.

Ее глаза смотрят в мои непрерывно, не моргая. Она вздергивает подбородок, губы кривятся в

презрении. А я улыбаюсь и шепчу, - …потому что я отсюда выйду. И тогда ты заплатишь