Инволюция
Шрифт:
— Мяугарет опять не с тоуй ноги встала, — подаёт голос один из охотников. Странноватое мяукающее коверканье затрудняет понимание.
— Будет вам шутить над несчастной женщиной! — делая вид, будто ничего не произошло, Мор встаёт рядом с мужчинами. — Лучше расскажите, как охота.
Агата незаметно пробирается к спутнице, вставая у неё за спиной.
— Всех поустреляли. Один олень тоулько оказался боульно живучем. Паурочку наших на рога насадил.
— То есть эта тварь всё ещё бродит там?
— Да не пушись ты! Мы его так свинцом нашпигоували,
— А как они в парк-то проникли? Он же забором обнесён.
— Так там ведь одна из частей к лесу примыкает. Воут эти сволочи её и пролоумили. Все заклятия порушили. Видать, скучно им стало среди своуих.
Агату передёрнуло. Какой, к чёрту, парк с лесом? Мор обещала отвести её к аптеке! Задать вопрос она не успевает. Один из охотников — рыжебородый детина — перегибается через кресло, задорно обращаясь к Агате:
— А чтоу это у нас тут за красаувица прячется?
Лицо у девушки сморщивается от приторного голоса. Эти лучезарные улыбки мужчин выводят её из себя. «Ненавижу радостных людей. Такое ощущение, будто они из Диснейленда вернулись, а не из парка, наводненного монстрами». Мысль, что она успела поверить россказням Мор, заставляет упустить ответ.
— Это Агата МакГрегори. Слышали, что в Клок-Холл кто-то вселился? Так это она! Агата…
— Дальняя родственница мисс Мор. Прибыла из Исландии. В гости.
Мужчины восторженно охают. Те, кто оказываются близко, даже похлопывают женщину по плечу.
— Морга, ты чего моулчишь, как язык проглоутила?
— Что ж ты про эту милую леди нам ничегоу не рассказывала?
— У Мяугарет-то племяуница есть!
Женщина не реагирует, продолжая стоять истуканом. Агате приходится незаметно пихнуть её локтем.
— Мы с ней… долго не общались, — наконец-то вяло говорит Мор. Весь энтузиазм куда-то улетучился. — Сами знаете. Трудности расстояния.
— Да, у вас там в культе Угольных Крыльев чёрте что твоуриться. Без обид, Морга.
Их товарищ возвращается от кассы. В руках у него бутылки с пивом. Громогласная радость вмиг охватывает группу. При виде алкоголя Агате становится тошно.
— Послушайте, мистер… — пытается обратиться она к одному из развеселившихся друзей. — Раз монстр ранен, значит, для нас он угрозы не несёт?
— Опаусность есть, споурить не буду. Но думаю, он уже либо коурмит мух, либо поуплёлся обратно в лес. Вам не стоит его боуяться.
— Отлично! Идёмте, тётушка, не будем отвлекать бравых охотников от их отдыха.
— Куда? Стоуйте! Идёмте к нам!
— Да! Мяугарет, присоудиняйся! Расскажешь про свою плямяушку.
Агата бросает грозный взгляд на Мор, до боли сжимая её бок пальцами.
— Не стоит. Мы ведь торопимся. Да?
Та кротко кивает, косясь на дружескую компанию.
— Ещё увидимся, ребята, — Мор выдавливает слабую улыбку. — Раз приехала… родная кровь, приходится нянчиться.
— Тогда удаучи!
— Да хранит вас Коше наш!
Под бодрое прощание «родственницы» выходят из кафе. Девушка
— Вы обещали показать дорогу к аптеке.
— Да, — сухо отвечает Мор. Вся её говорливость куда-то испарилась.
— Тогда причём здесь парк и какие-то там чудища из леса?
— При том, что аптечное помещение находится на территории парка.
Агата недоверчиво вскидывает бровь. Пожалуй, парк самое неподходящее место для подобного заведения. «В этом городе всё вверх дном». Она едва поспевает за быстрым шагом Мор. Вороны следуют за ними, перелетая с крыши на крышу. Взгляд Агаты останавливается на Утёсе Молний. Окруженный складами с мутными окнами, на нём высится безмолвный монумент веку механизации. Издалека его трубы кажутся острыми клыками, впивающимися в небеса. Клубы серого дыма смешиваются с такими же облаками, стирая грань между небом и землей. С обшарпанными до кирпичной кладки стенами и выбитыми стеклами, оно больше всего походит на гниющий труп, чем на здоровую отрасль производства.
В нос ударяет запах рыбы и соли. Покосившиеся крыши нависают над головами, стыдливо пряча умирающую фабрику. Повсюду развешаны снасти. Старые рыбаки переговариваются между собой. Но вскоре и их голоса стихают, остаётся лишь звук ветра, играющего с ржавым флюгером.
Мор останавливается. Лицо у неё мрачное. Губы дергаются. Агата поворачивается к ней. Несколько долгих секунд спутницы смотрят друг на друга в молчании. Первой не выдерживает Мор.
— Что. Ты. Натворила? — едва сдерживая ярость, цедит она. — Зачем сказала им, что ты моя родственница?
— У вас из-за этого будут проблемы? Если нет, не вижу ничего плохого.
— Ничего плохого? Ничего плохого!
Мор хватается за голову, повторяя слова. Её лицо искажается гневом. Она приближается вплотную к Агате, нависая над ней словно скала, которая вот-вот рухнет. Агате приходится приложить всю силу воли, чтобы не схватиться за рукоять заветного оружия.
— Я, как клоун, играла перед ними спектакль, пока ты безмятежно вешала им лапшу на уши! — Мор тычет указательным пальцем Агате в грудь. — Ты хоть знаешь, каково это, лгать собственным друзьям? Уверена, у тебя их отродясь не было, с таким-то характером!
— Не стоит разбрасываться словами, — огрызается она. Слова о «друзьях» попадают в самую точку.
— Тогда расскажи мне хотя бы одну подобную ситуацию из своей жизни, когда тобой помыкали другие, заставляя, как идиотку, лгать дорогим людям.
Агата могла бы, пожалуй, придумать нечто схожее, но почему-то нет желания. В словах разъяренной женщины есть доля истины. И она слишком больно бьёт в сердце.
— Ненавижу враньё! Ненавижу обман! — кричит Мор. — Как я теперь посмотрю им в глаза? Что скажу другим людям? Ты просишь не разбрасываться словами, а сама даже представить себе не можешь, в какой семье я росла, и есть ли она у меня вообще. Кто остался за горами Ландманналаугара. Кто любил, кто предал, а кто протянул руку. Это неправильно! Это жестоко, Агата! Это…