Инженер и Постапокалипсис
Шрифт:
— Надо поторапливаться, не то коньки раньше времени откину… — буркнул себе под нос Адам, натягивая капюшон поверх немытой головы.
На часах было уже 6:33, когда группа из трех человек, облаченные в грязные и поношенные вещи, скорее всего найденные в заброшенных домах, выдвинулась вверх по улице.
— Проверю центр, Тодд запад, а ты восток. На рожон не лезем, не хватало еще внимание привлечь. Пошли! — скомандовал главарь и мужчины двинулись каждый по своему направлению.
6:38. Буббу.
Мои труды увенчались успехом, когда на панели появилась нужная частота, которая не сбивалась и перескакивала. Едва не запищав от радости,
Где-то с минуту сидела напротив устройства и неотрывно смотрела на дисплей, ожидая, что мне тут же ответят, но чудо не произошло. Немного опечаленная, поднялась на ноги и подошла к шкафчику, который обставила медикаментами. Эту квартиру уже можно было считать моей, ведь знаю ее, как свои пять пальцев, словно жила здесь с детства. «Интересно, а что сейчас с нашим домом? В порядке ли он? Там ли еще тела?..» — Воспоминания о изуродованных телах моих родителей всплыли в памяти, заставляя недавно съеденный завтрак за секунду подкатиться к горлу, грозясь вырваться наружу.
Отогнав эти мысли подальше, открыла дверцу и достала оттуда чистый бинт, пластырь, перекись водорода и заживляющую мазь. Плохо, что рана на лопатке и туда довольно сложно достать.
— Нужно поискать другие вещи, эти уже неделю как таскаю. — Буркнула себе под нос.
Стянув куртку и футболку, посмотрела в зеркало, что висело над столиком у стены. Из него на меня смотрела красивая девушка в куртке «той самой выживальщицы», с не менее красивым татуировками, особенно сильно выделяющимися на фоне относительно здоровой кожи в области шеи. А клипсы это нечто! Раньше мне всегда нравились мои ключицы, которые были заметны в открытой одежде. Они подчеркивали мое стройное тело, придавая ему особый шарм. Но сейчас… Мне было тоскливо смотреть на себя и именно поэтому старалась как можно реже заглядывать в зеркала. Вот такой получился у меня неожиданный закос под Минерву из «The Walking Dead», даже цвет волос соответствует.
Холодными руками стянула лямки топа, оставляя их висеть на плечах, а после коснулась резинки под грудью. Рана еще ныла, поэтому лишь опущу одежду к животу, чтобы ее обработать. От прохлады в комнате, моя кожа покрылась мурашками, заставляя соски невольно встать. Приложив чуть больше усилий, таки стянула топ вниз. В нынешнем свете событий, мое тело было в ужасном состоянии. И даже небольшая и аккуратная грудь второго размера не смогла бы спасти ситуацию. Подняв вверх правую руку, поднесла ее к шее, касаясь кожи холодными кончиками пальцев. Под подушечками билась жилка, доказывая мне, что еще жива. Двигая ладонь ниже, прорисовывала дорожку, видную только мне. У основания шеи была татуировка в виде лавровой веточки, которую очертил мой указательный палец. Пробираясь все ниже, моя рука начала дрожать куда заметнее, а на глаза навернулись слезы, застилая мне взгляд. Проморгавшись, кое-как вернула ясность картинки, но соленая жидкость никуда не исчезла, она засела на нижнем веке, накапливаясь, желая излиться, оставить печальные дорожки на моих щеках. Палец коснулся едва заметного шрама ближе к центру груди, который я получила еще в детстве.
«… мне было около пяти, когда родители подарили мне воздушного змея. Он был прекрасен: дельта-кайт, размах крыла в плане ста шестидесяти сантиметров, окрашен во все цвета радуги, вдобавок ко всему, папа прицепил к нему переливающиеся на солнце ленточки и покрыл некоторые участки игрушки блестками. Это был самый прекрасный воздушный змей в моей жизни, в котором и души не чаяла. Чтобы свободно запускать его в небо и резвиться, мы с семьей приезжали на наше особое место — поляну для пикников, окруженную небольшой речушкой, березовой рощицей и дикими цветами. Пока Тайлер и Элеонора возились с едой, мне выпадал кусочек свободы движений и я, сломя голову, носилась по всей поляне, иногда забегая в речку, потому что не смотрела перед собой, а только ввысь, на змея. Мама незаметно записывала такие моменты на камеру, улыбаясь моему громкому и заливистому
На дворе стоял ветреный день, который так и манил меня выпустить своего змея, ведь казалось, что он уже не может сидеть в комнате и требует свободы. Родители были чем-то заняты на втором этаже, поэтому мне не составило труда взять игрушку и незаметно спуститься вниз, а после выйти на улицу, прихватив с собой стакан с лимонадом. На лице уже заиграла шаловливая улыбка, предвкушающая скорую игру с другом. Моё летнее платье до коленей, окрашенное в ярко-желтый цвет, весело подпрыгивало, в такт моим движениям, а на ногах красовались белоснежные носочки и розовые лакированные туфельки.
— Так, так. Еще немного и ты взлетишь, Птичка! — Радостно сообщила змею.
Порыв ветра взъерошил мои волосы, давая сигнал, что можно запускать игрушку в небо, что и сделала. Поток подхватил моего змея, поднимая его выше над землей, весело играя с его ленточками. В ту же секунду побежала вверх по улице, громко смеясь, радуясь, что Птичка сможет немного полетать, а вместе с ним и сама. Отбежав от дома примерно метров сто, свернула направо, вновь весело несясь уже в обратном направлении. Лимонад, что покоился в моей левой ладошке, давно расплескался, делая мои руки липкими и сладкими, но меня это не заботило, ведь в этот момент существовали только я и мой воздушный змей. Детские легкие жгло от прохладного ветра, который заглатывала ртом, ведь того объема воздуха, который поступал через нос, мне уже не хватало. Щеки раскраснелись, а на лбу выступила испарина.
«Увидела бы меня сейчас мама, то хорошенько отругала. Заболеть можно». — Пронеслось в моей голове, но тут же испарилось, ведь думать о плохом не хотелось. Кто знает, выпадет ли такой шанс еще раз?
Все мое внимание было приковано к моему змею, который рассекал воздух своими крыльями, маня и завлекая взгляд, поэтому увидеть, что входная дверь нашего дома открылась, у меня не получилось. Все произошло за пару секунд, но мне кажется, что прошла вечность, не меньше. Округлившиеся глаза мамы, в которых уже поселился страх за своего ребенка, ее рука, которая медленно поднимается перед собой, в безуспешной попытке остановить меня, ведь сейчас в пяти метрах от нее. А через мгновение меня оглушает ее крик, потому что мне казалось, что мама никогда в жизни так громко не звала меня:
— Уиллоу! — Птицы, сидевшие на ветвях поблизости, испуганно поднялись в небо, улетая прочь от резких звуков. Не останавливаясь, поворачиваю голову в направлении источника шума и замечаю маму, а потом чувствую боль, ведь в силу возраста не смогла запомнить все детально, но Элеонора увидела все в мельчайших подробностях. После того, как обернулась на ее зов, мои маленькие ножки запутались сами в себе, а почти пустой стакан вылетел из ладошки, падая передо мной и разбиваясь вдребезги. Не сумев удержать равновесие, я, вслед за стеклянным сосудом, полетела на асфальт, полный осколков. Из легких выбился весь воздух со сдавленным хрипом, а на лице застыла гримаса чистейшего удивления, еще не пропитавшаяся болью. Весь мир замер на мгновение, перед тем, как почувствовала что-то в своей груди и мокрую ткань платья. Вскинув голову, мои волосы рассыпались по плечам, давая мне возможность осмотреть руки, выставленные неуклюжим образом передо мной. Сильный испуг на пару секунд после падения притупил то, что сейчас взорвалось во мне, заполнив собой всё, словно лавина сошедшая с горы. Это чувство родилось в месте, где ощущалось инородное тело, разливаясь диким дискомфортом, лишающим меня дыхание. Из моих глаз брызнули слезы, оставляющие мокрые дорожки за собой, а из открывшегося рта должен был вырваться крик, полный боли, но его не было. Ибо так и не смогла сделать вдох. Мама упала передо мной на колени, поднимая мое тело к себе и зовя на помощь отца. Элеонора тряслась в истерике, а вместе с ней и я, не в силах что-либо сделать. Мои губы уже начали синеть от нехватки воздуха, а вены вздуваться. Когда-то чистое и красивое ярко-желтое платье было испачкано в крови в районе груди, ближе к середине ключиц, откуда торчал небольшой кусок стекла. Руки также были в мелких порезах, но ничего серьезного или опасного для жизни.