Инженер-лейтенант. Земные дороги
Шрифт:
– Никитич, полное восстановление до стандарта. Установи ему симбионт и дай ему наш язык и язык Содружества. Сколько он пробудет в капсуле?
– Сорок семь минут. Организм в порядке, надо только почистить и кое-что поправить.
– Хорошо. Я здесь подожду.
Я сел в кресло и стал ждать. Да, встреча какая-то скомканная получилась. Он все никак не мог поверить, что я жив и здоров. Да тут я еще со своими космическими кораблями, что бороздят просторы Большого театра. Вот парень и поплыл. А я его еще и на корабль притащил. Но вроде с психикой у него раньше все нормально
Когда брат вылез из капсулы, он уже не был таким пришибленным.
– Одевайся. Ну что, оклемался? – Говорил я с ним на атланском.
– Значит, это все правда, – констатировал он. – А где это я лежал?
– В медкапсуле. Я тебя подлечил немного. Не волнуйся, ты был здоров, просто надо было почистить организм. Он весь разной химией был пропитан. Ну и заодно языкам тебя подучил.
– Здорово. И какие языки я теперь знаю?
– Ну, сейчас мы с тобой говорим на атланском. Еще ты теперь знаешь язык Содружества. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? Ну, что, на дачу к родителям полетим?
– А долго отсюда к ним лететь?
– Столько же, сколько мы летели сюда. Минут через двадцать будем на даче.
– Полетели. Отец с мамой поздно ложатся. Да и с соседями не встретимся.
– Это правильно. Ни соседям, ни кому другому о моем возвращении знать не надо.
– Почему?
– А зачем? Лишние разговоры, разборки с властями. Оно мне надо? Я вообще-то за вами, и общаться с кем-то еще мне не хочется. Вот как нам родителей уговорить? О тебе-то я не волнуюсь.
– И правильно делаешь. Я с тобой. А родителей уговорим.
Мы подошли к боту и загрузились в него. Мишка уже спокойно прошел за мной в кабину.
– Я такой кораблик водить смогу?
– Это не кораблик, а разведывательный бот. А водить ты такой сможешь очень скоро. Помнишь, я тебе рассказывал о ментоактивности? Так вот, у тебя был уровень три и две десятых.
– Почему был?
– Потому что я тебе установил симбионт, и теперь у тебя четыре и шесть.
– Слушай, я и не чувствую, что у меня в голове что-то лишнее.
– Лишнее у тебя – только твои мысли. А симбионт как раз не лишнее. Совсем не лишнее.
– А у тебя такой же?
– Нет, у меня экспериментальный.
– Это как?
– Да вот сидит в башке какая-то бестия и все время ехидно комментирует мои действия таким противным женским голосом.
– А почему женским?
– Ну, можно, конечно, поменять на мужской, но как представлю себе, что у меня в голове какой-то мужик… Брр. Нет, раз уж он там поселился, то пусть будет женский. Тем более что она иногда дает совсем неплохие советы.
– Как это?
– А я знаю? Говорит, что это не она, а мое подсознание.
– Знаешь, Коль, тебя послушаешь – и кажется, что говоришь с полным психом. А с другой стороны, мы летим в космическом аппарате в космосе. И я только что был на космическом корабле. Может, я свихнулся?
– Миш, ты подожди с ума сходить, у меня на тебя большие планы, а псих мне не нужен.
– Ладно, уговорил. А у меня в
– Нет, не волнуйся, твой симбионт молчун. Он тебе молча помогать будет.
– В чем?
– Во всем. Пройдет немного времени – и будешь удивляться, как ты мог раньше без него обходиться.
– И когда это будет?
– Точно не знаю, но до завтра симбионт должен развернуться.
– Ладно, подожду. Коль, ты только при родителях про голос в голове не ляпни – не поймут.
Так болтая мы и прилетели. Слава богу, что Мишка не стал возмущаться тем, что я ему установил симбионт. Нет, необходимость этого я ему в конце концов объяснил бы, но сколько времени потратил бы. А так как упрямства в нем побольше, чем во мне, то трудновато бы мне пришлось.
– Миш, где приземлимся? Нужна небольшая площадка, где-то пять на десять. Можно и без площадки, но тогда бот зависнет на высоте, и придется спускаться по длинному трапу. В принципе бот так и так земли не касается, остается зазор между днищем и землей сантиметров в десять, но можно обойтись без трапа.
– Давай за домом. Там полно пустого места.
– Там же грядки с картошкой. Мама по башке надает.
– Да какие уж теперь грядки.
– А, ну да. Теперь уже я торможу.
Бот завис над площадкой, и мы выскочили из него. Он тут же поднялся на высоту в пятьдесят метров. Мы подошли ко входу в дом. Внутри было два человека. Я тут же их просканировал. Да, совсем они сдали. Особенно папа. Я тут же подправил ему сердечную мышцу. А вот с сосудами беда. Чистить их долго и муторно. Так что подождем до медкапсулы. Да, вовремя я прилетел. Еще год-два – и мы бы уже не встретились. Ну, теперь все будет хорошо.
– Так, Миш, иди в дом и подготовь их ко встрече со мной.
– Как я их буду готовить?
– Откуда мне знать? Ты же с ними жил последнее время, не я. Иди. Потом меня позовешь.
Мишка ушел, а я присел на лавку у крыльца. Домик у нас был неплохой. Правда, каркасно-деревянный, но жили мы в нем только летом, так что нас все устраивало. Да и печь в доме была, всегда можно подтопить, если что. На первом этаже гостиная, кабинет, кухня и санузел. На втором – спальни. Построили мы его еще в конце восьмидесятых. И участок неплохой – девять соток. Маловат, конечно, но, учитывая, что вокруг у всех участки по шесть соток, очень даже неплохо. Мама им очень гордилась. Именно она выбила его.
А получилось довольно интересно. Отец с мамой работали на одном заводе, но в разных отделах. Когда стали выделять дачные участки, им было положено два, но в профкоме решили, что два участка на одну семью слишком жирно. Мама с ними долго боролась, и в конце концов они пришли к компромиссу – нам выделили участок в девять соток. Как говорится, ни вашим, ни нашим. И участок у нас всегда был обихожен. Грядки как по линейке. Деревья подрезаны и побелены. Зато и фруктов-овощей у нас было хоть завались. А подвал забит различными закрутками. Чего там только не было! Как мама со всем этим расстанется? А вот ни отец, ни я, ни Мишка на участке возиться не любили. Приходилось, конечно, куда же денешься, но без всякого удовольствия.