Инженер Петра Великого 4
Шрифт:
Благо было темно, нас не заметили, я отдал приказ тушить все огоньки, чтобы нас не заметили. Наша маленькая флотилия замерла.
Неужели новости о разгромленном заводе и потопленном «Змее» дошли до адресата? Не быстро ли? Эти ребята собрали все, что у них было под рукой, чтобы запереть нас в этой бутылке. Путь домой был закрыт.
Я собрал своих на совет. В каюте стояла неуютная тишина. За столом сидели Глебов, де ла Серда и несколько самых толковых капитанов. Рожи у всех — мрачнее не придумаешь.
Первым не выдержал один из шкиперов, бывалый помор.
— А чего
Остальные тут же согласно поддакивали. Идея была самая что ни на есть очевидная. Проверенный вариант. Я и сам уже начал было прикидывать, как раскидать людей и самое ценное по юрким шнявам, а эти два фрегата бросить к лешему.
Но тут влез де ла Серда. Он пыхтел трубкой и в разговор не встревал. А тут медленно выпустил клуб дыма и обвел всех хмурым взглядом.
— Глупость, — отрезал он своим скрипучим, с акцентом, голосом. — Вы что, думаете, там дураки сидят? Они прекрасно знают, как именно вы от их корабля ушли. Поверьте мне, сейчас каждая дырка в шхерах, каждая бухточка забита их дозорами. Там уже и пушки на берегу поставили, будьте уверены. Я бы поставил наверняка. Сунуться в шхеры — глупо. На этот раз они готовы. Один и тот же фокус дважды не прокатит. Это смерть.
Слова старика заставили задуматься. Он был прав. Его логика ломала все наши планы. Противник не идиот, чтобы дважды наступать на те же грабли. Наш прошлый успех теперь играл против нас.
Повисла пауза. Все варианты, казалось, кончились. Полный тупик. И тут поднялся Глебов. Вытянулся в струну.
— Петр Алексеич, ваше благородие. Раз так, то выбирать нам особо не из чего. Драться мы не можем. Значит, надо уходить. И у меня есть предложение. Простое.
Он перевел дух.
— Мы должны бросить фрегаты. Они для нас — как гири на ногах. Надо перегрузить все самое ценное — людей, бумаги, сколько влезет провианта и золота — на наши шнявы. Они быстрые, юркие. Ночью, разделившись, у нас будет шанс просочиться мимо их дозоров поодиночке. Да, мы потеряем корабли. Потеряем почти всю добычу. Будет стыдно. Но мы спасем людей и доставим бумаги царю. А это главное.
Каждое его слово свербило в моих внутренностях. Да, он предлагал самое разумное, самое правильное с военной точки зрения. По сути, он предлагал сдаться. Частично, тактически — сдаться. Он предлагал мне отказаться от всего, ради чего я рисковал своей шкурой. Бросить два шикарных корабля с огромным и очень нужным скарбом. Выкинуть за борт тонны стали, оборудования, всего того, что должно было стать основой моего завода в Игнатовском.
Я встал и подошел к иллюминатору. В темной воде отражались далекие, вражеские огоньки. Там, за ними, был дом. А здесь, в этой тесной каюте, передо мной был неприятный выбор.
С одной стороны — трезвый, безопасный, позорный вариант. Вернуться к Петру с горсткой людей и пачкой бумажек, доложив, что все остальное профукал. Спасти свою пятую точку.
С другой — рискнуть. Поставить на кон всё: корабли, добычу, сотни жизней, включая свою. Попробовать сделать невозможное и вернуться
Голова работала на удивление ясно. Я отбросил эмоции и просто взвешивал шансы. И решение было. Единственно возможное для того, кем я здесь стал.
Я медленно отошел от иллюминатора и посмотрел на своих офицеров.
— Нет, капитан, — мой голос прозвучал на удивление ровно. — Мы ничего бросать не будем. Заберем всё. И корабли, и железо, и людей.
Глебов открыл было рот, чтобы возразить, но я его опередил.
— Вы все думаете, как военные. Ищете дырку в заборе. А что, если не искать дырку? Что, если просто подойти и открыть калитку?
На их лицах было такое недоумение, будто я им предложил на веслах до Питера грести.
— Мы не полезем напролом. Мы пройдем сквозь них, — я наклонился над картой, и палец мой лег прямо на линию блокады. — Притворимся своими.
И я начал выкладывать свой план. Наглый, безумный, построенный на чистом разводе. План «Призрачный союзник». Их лица менялись. Скептицизм Глебова сменился изумлением.
Два наших трофейных фрегата поднимут шведские флаги — благо, этого добра на борту хватало. Будем косить под шведский дозор, который возвращается с патрулирования. А для правдоподобности выгоним на палубы пленных. Тех офицеров и солдат из гарнизона Евле, которых я, приказал взять с собой для доказательств (хотел Брюсу отдать, его люди вытрясут много интересного из них). Вот и пришло их время — поработать актерами в нашем театре. Под дулами моих преображенцев, которые засядут в укрытиях, они будут изображать бурную деятельность. Десять наших самых быстрых шняв (тоже под флагами шведов) уйдут еще затемно, попробуют обойти всю эту армаду по большой дуге. А пара самых захудалых останется с нами, для массовки — будут изображать купцов под конвоем.
Это был чистый блеф. Вся ставка на то, что в таком большом флоте царит бардак и неразбериха, и никто не станет докапываться до каждого корабля, который выглядит как свой и правильно отвечает на сигналы (знать бы их еще, но надеюсь проскочим).
Подготовка началась в полной тишине. Своим людям я объяснил только общую канву. Главная роль отводилась шведам. Их вывели из трюма. Я лично переговорил с их старшим, каким-то майором с породистой физиономией.
— Майор, у вас и ваших парней есть выбор, — объяснял я ему через толмача. — Либо вы нам помогаете разыграть этот спектакль, и тогда, даю слово дворянина, вы первые пойдете на обмен. Либо вы отказываетесь. Тогда мне придется искать других актеров, а вы… ну, вы просто исчезнете. Утонувших в море никто не ищет.
Майор был мужик неглупый. Он выбрал жизнь.
Мы тронулись с первыми проблесками зари, пока утренний туман еще висел над водой, пряча все в серой дымке. Два фрегата под шведскими флагами, за ними — две шнявы. Мы шли медленно, уверенно, прямо в пасть к волку.
Напряжение было жуткое. Мои преображенцы замерли по своим укрытиям. Шведские «актеры» на палубе нервно топтались, пытаясь выглядеть естественно. Сердце стучало аки зверь.
И вот мы увидели ближайший корабль блокады — английский фрегат. Он шел нам наперерез. Медленно.