Иоанн Грозный
Шрифт:
Для объективности пригласили во дворец всех случившихся в то время в Москве дипломатов и глав иностранных купеческих миссий. Иоанн поклонился им отдельно и воссел, накинув горностаевую мантию, на трон.
Роците как гостю дали слово первому. Он заговорил о непосредственном предстоянии каждого человека Богу, о том, что нигде в Евангелии не прописано, что меж человеком и Господом должны стоять первосвященники. Сказано о попах лишь в Старом Завете, где отмечено, что служат они богу иудейскому, в Евангелии же – молчок. Толмач перевел слова Роциты, и в палате повеял гул церковного неудовольствия. Посохи иерархов
Царь попросил напомнить, в чем важнейшее расхождение между церквями протестантскими и латинскими. Роцита отвечал: о беспоповстве он уже сказал, ибо избирают лютеране-верующие из своей среды пресвитера, другое – почитают веру чище дел, ибо некоторые, особенно люди состоятельные, предпочитают скрывать за делами милосердия собственное в Бога неверие. Господь же, проникая в сердцевину души, видит и слышит сокрытое. По вере награждает райским блаженством, а не по делам и вкладам денежным откупающихся от грехов и беззакония. С этим не мог не согласиться Иоанн, обильные вклады в церкви и монастыри производивши. Согласен: искренне раскаяние приближает к Господу, нельзя деньгами купить Спасение, но без денег не строиться церквам.
Не готов был Иоанн поддержать и учение о предопределении, с которым выступил в поддержку Роциты кальвинистский настоятель. Выходило: если божественная Судьба ведет человека и не рыпнешься, то через пять лет умереть царю по предсказанию.
Кальвинист и лютеранин робко предложили крестить взрослых, дабы родители не пользовались детской неосознанностью. Иоанн пылко возразил, как же будут взрослеть младенцы без божьего покровительства? Умирать ли им некрещеными, попадая в ад? Самый резкий протест царя, митрополита и иереев вызвал протестантский тезис о независимости местных церквей. Хватит с них того, что православный Киев имеет отдельного митрополита, на особом положении издревле и Новгород, сам архиепископов ставящий. Иерархи гремели посохами, потрясали кулаками, выкрикивали хулу еретикам. Поддерживая государя, они готовы были простить ему свержение шедшего к десятку пережитых им московских митрополитов.
В пустую повествовать долее. Иоанн был признан победителем судьями, представлявшими православный клир. Царь представил Роците немецкого проповедника Каспара, который, угождая царю, перешел в греческий толк. В заключительной речи Иоанн утвердил: иностранные лекарства нам не подходят, на место личности мы ставим общество, ибо все люди у нас, как не тщеславились бы, думают примерно одинаково. Любой холоп, поставленный на царское место, правил бы, как он – царь. Иоанн же, сброшенный обстоятельствами в крестьянство или холопство, послушно заботился бы о церковной десятине, царском тягле, помышлял бы о посеве, пахоте, промысле или как угодить дворовой работой господину.
Роцита вышел с диспута, понурив голову. Во дворе его освистал и оплевал стекшийся в ожидании разрешения спора московский народ. Будто зная, чем кончится, вокруг лютеранской и кальвинистской церквей
Стоя в свете пламени, пожиравшего церковные стены с кровлею, царь удостоил беседы Бомелия, сказывая о новшествах, которыми брался хвалиться Запад перед «отсталой» Московией.
– У нас есть сенаты и парламенты, утверждающие постановления государей и выступающие с предложениями по важнейшим вопросам, - сдержанно отвечал Бомелий.
– Нет ли у нас Боярской думы?!
– Города самоуправны, имеют собственные магистратуры.
– Нам это рановато, самоуправство городов будет способствовать отделенью и препятствовать в сборе податей. Местностям должно починяться Москве сверху донизу.
– У нас – школы. Пять сотен лет, как открыт в Болонье первый университет. Сейчас же они во множестве. Век печатают книги типографии.
– Я ежегодно даю церквам деньги на приходские школы, да воруют! – скрипнул зубами царь.
Грохот упавшей балки из-под крыши горящей кирхи заглушил еще какие-то слова. Шум перешел в треске, позволявший слышать, как говорил Иоанн о первопечатнике Иване Федорове, издавшем «Апостол» и «Часовник» по митрополита Макария и его, царя, благословению. Подарил Иоанн землю под типографию между Никольским и Заиконоспасским монастырем в столице, да закоренелые монахи с человечишками темными спалили ту печатную фабрику по кончине первого заступника – Макария. Уцелевшее оборудование царь свез в Александрову слободу, подалее невежд. Там и дождался печати Евангелия. Не ужился изобретатель с царем, переметнулся к перекупившему литовскому гетману. Бежал вместе с товарищем, Петром Мстиславцем. Теперь оба печатника уже в Острог собрались.
– В тюрьму?
– Город есть под Киевом. Правит там Рюрикович - Константин Константинович, - Иоанн длинно вздохнул.
– Придется нам покупать изданные им Библии.
Пламя лизало бревна. Стены разъединялись и разваливались лепестками огненными. Оплыла крыша. Немцы спешили с водой, косясь на государя. Тот не запрещал тушить, зато толпа не подпускала немцев. Била их по щекам и в боки, вырывала шайки. Бомелий хранил невозмутимость.
– Слышал ли, государь, прошли по морю в Индию?
– Как не знать! Индии две.
– Из второй привезли земляные яблоки. Растут хорошо, дают пищи более хлеба.
Царя интересовали не картофель и не табак, а новости в государственном управлении. Бомелий оседлал одного своего конька:
– Вдовствующая французская королева-мать Екатерина Медичи успешно применяет яды в управлении государством. Умело устраняет вельмож неугодных. Поссорясь, меняет под короной головы сыновей собственных. Яды Медичи идеальны, ни цвета не несут, ни запаха.
– Не по твоему ли патенту?
Бомелий подчеркнуто промолчал.
– Что касается публичных казней, - продолжал он, - то папские суды изобрели аутодафе.
– Зверь невиданный?
– На главных площадях принародное еретиков сожжение. Зрелище впечатляющее, надолго удерживающееся в памяти и унимающее злые помыслы преступников намеревающихся.
Иоанн недобро засмеялся:
– А то мы в крестьянской простоте все режем да рубим! – добавил: - Нигде не найдешь, чтобы не разорилось царство, попами ведомое. Пример – греки сгубили Константинополь .