Иоанна Хмелевская (Избранное)
Шрифт:
Барбара, Каролек и Лесь оторвались от своих драматических раздумий и уставились на сотоварища по несчастью.
– У тебя что, воспаление копыт? – недовольно спросил Лесь, ставя на место свалившуюся доску.
– Я… бежал… по лестнице, – еле вымолвил Януш, сохраняя на своем лице отчаянное выражение.
– Что произошло? – с тревогой спросила Барбара, невольно чуя несчастье.
– За тобой кто-то гнался? – поинтересовался Каролек.
Януш сделал несколько судорожных глотков, пытаясь вернуть себе нормальный голос, чтобы с эффектом его использовать.
– Все пропало, говорю я вам! Это абсолютнейший обман!
Три его собеседника повернулись в его сторону и, смутно чувствуя важность того, что им предстояло узнать, воззрились на него.
Януш еще раз судорожно глотнул.
– Я только что был у Геньо, – и в его голосе, наряду с трагическими нотками, появился металл. – У Геньо, понимаете?
– Но ведь Геньо в Италии! – с удивлением сообщил Каролек.
У них у всех мелькнуло предположение, что Януш вернулся из Италии, но, принимая во внимание, что он вышел из бюро три часа тому назад, такое предположение показалось им абсурдным.
Поэтому их недоумение усилилось, и они вытаращили на Януша глаза.
– Да не в Италии, а в Белостоке, – решительно опроверг Януш.
– Так ты был в Белостоке? – в свою очередь удивился Лесь.
– Кретин, – коротко заметил Януш и продолжал:
– Вы слушайте, что я говорю, повторять не буду, потому что меня на месте может хватить кондрашка. Геньо вернулся из Италии полтора месяца тому назад и сидит в Белостоке в компании тех щенков, которые собрались там недавно и орут, что всем утрут нос. Я его сегодня увидел здесь случайно, хотя, холера его знает, может, и было у меня какое-то предчувствие. Завтра утром он уже уезжает…
Он на минутку умолк, чтобы перевести дыхание, что позволило его слушателям упорядочить полученную информацию. Краткая, но безошибочная оценка привела к тому, что они затаили дыхание, и напряжение в комнате возросло.
– Я ждал его почти полчаса, потому что он бегал где-то по родственникам и разглядывал снимки из Италии – этот скот их всюду поразбрасывал, чтобы никто не сомневался, что он был в Италии. И проекты я тоже видел. И увидел один проект, который должен быть реализован где-то возле Неаполя. Урбанистика, гостиницы и все такое прочее. Рабоче-технический. Я запомнил его, потому что, скажу вам, это проект!…
Снова он умолк, и выражение отчаяния на мгновение сменилось у него выражением мечтательного восхищения. Но сразу же прежнее выражение вернулось к нему в еще большей степени, а напряжение у присутствующих продолжало нарастать.
– А теперь, чтобы быть кратким: когда он узнал, что мы уже отослали проект на конкурс две недели тому назад, он показал мне снимки их проекта… – Теперь Януш замолчал уже сознательно, с пониманием, что делает. Выражение страха появилось на лицах всех присутствующих. Януш вгляделся в них по очереди, оценил степень произведенного впечатления, снова перевел дыхание и сказал зловеще и выразительно:
– Один к одному – итальянский проект!
Черные, неприятные мысли,
Скорость света – ничто в сравнении с человеческой мыслью. Доля секунды понадобилась им, чтобы понять три обстоятельства.
Во-первых, польская организация высылает на польский конкурс украденный итальянский проект. Страшное свинство, смертельный стыд и неизгладимый профессиональный позор!
Во-вторых, тупые, дубоголовые щенки из Белостока, безнаказанно совершив это омерзительное дело и бесстыдный обман, наверняка зарабатывают первую премию и гнусным образом влезают в архитектурную элиту польского общества! Подлая, недопустимая несправедливость!
В-третьих, все остальные архитектурные организации автоматически утрачивают шансы и отходят на второй план. Все невероятные, тяжкие усилия, вся их творческая работа в жару, в поту выпестованные и взлелеянные произведения – летят насмарку. Катастрофа, отчаяние и конец всяческих надежд!
Только долю секунды продолжалась умственная деятельность и только долю секунды длилась тишина. Затем произошел взрыв. Три человека сорвались со своих мест и бросились на четвертого, визжа, рыча, спрашивая, требуя ответа, высказывая мнение о коллегах по профессии, предлагая способы искоренения зла и призывая на помощь сверхъестественные силы. Замешательство окончилось через четверть часа из-за того, что все охрипли, да и на столе Леся опрокинулась бутылка с тушью, и все бросились спасать залитые черной жидкостью чертежи. Тропическая атмосфера несколько охладилась.
– А все же Геньо – идиот, – сделал вывод Каролек. – Неужели он не понял, что ты сообразишь, в чем дело?
– Он не знал, что я видел те снимки, – мстительно ответил Януш, старательно вытирая рейсшину Леся своим носовым платком. – Когда он уходил, то я разглядывал французский стриптиз, а когда он вернулся, то я сидел с итальянской порнографией. Ему и в голову не пришло, что в промежутке я мог видеть что-либо другое.
– Мне бы не пришло, – признался Лесь, силясь стряхнуть тушь с куска хлеба с сыром.
– Так что же делать? – нервно спросил Каролек. – Неужели мы это так и оставим?
– И речи быть не может, – мрачно сказала Барбара. – Столько свинства в мире, что я уже сыта по горло. Мы должны лечь костьми, но это свинство не пройдет!
– И что ты предлагаешь? Известить САРП[3]?
Вулканическая деятельность на мгновение прекратилась. В наступившей тишине все переглянулись.
– Нет, – неохотно сказала Барбара. – Это было бы слишком…
– Да, это уже крайняя мера, – согласился Януш. – Не позволить – это одно, а донести – это другое. Если все всплывет наружу, то они будут скомпрометированы на всю жизнь. Надо дать им шанс.