Иоганн Кабал, детектив

Говард Джонатан

Лейтенант Хассо промаршировал к Маршалу и долго отдавал честь.

– Его засекли, сэр! Пассажир вызвал подозрения у офицера таможни в порту, и он решил проверить список разыскиваемых.

– Значит, пытается бежать из страны? – С людьми вроде Хассо приходилось озвучивать очевидное, чтобы избежать долгих объяснений впоследствии. – Теперь он не уйдет. Пусть личная гвардия будет готова через пять минут, ясно?

Не подозревая, какая суматоха творилась в это время во дворце, Кабал молча любовался «Принцессой Гортензией». Судно стояло в стыковочной станции – клетке из вертикальных опор и перекладин, которые поддерживали вес его корпуса. Несмотря на впечатление, которое аэрокорабли, вроде «Гортензии», производили в полете,

они вовсе не были легкими дирижаблями. Их вес обнуляли гироскопические левитаторы Лайтуайта, и передвигались они в магнитном поле Земли с помощью специальных направляющих. Левитаторы были спрятаны в верхней части корпуса, а направляющие – четыре массивные, обтекаемые гондолы двадцати футов в длину и десяти в ширину – крепились на некотором расстоянии к пилонам, тянувшимся вдоль правого и левого бортов. Они обеспечивали тягу и руление, но в дополнение к ним в хвостовой части имелись еще четыре огромных руля направления: два внизу, а еще два, с символикой «Миркаэро» и крестом Императорского Ордера, – вверху. По бокам шли прямоугольные окошки кают, а сзади протянулись панорамные окна салона. Нос корабля практически полностью был отделан стеклянными панелями, сквозь которые просматривались мостик, командные пункты, механизмы управления и алюминиевая сетка пола. В обе стороны от мостика отходили крытые галереи, ведущие в стеклянные сферы, где несли вахту члены экипажа. Эти переходы со сферами на концах напомнили Кабалу рога улитки. Он догадался, что они выполняли функции, аналогичные открытым площадкам на океанских судах, и позволяли следить за станцией во время стыковки. Он видел, как члены экипажа передвигаются по сфере и посматривают на взлетную полосу. Кабал едва заметно кивнул, выражая одобрение, – он очень уважал качественную инженерную работу за чистоту мысли, а «Принцесса Гортензия» являла собой прекрасный образчик.

Пассажиры поднимались на борт с балкона, который тянулся от зала ожидания; Кабал запоздало осознал, что вышел не с той стороны. Не желая возвращаться обратно, он двинулся в сторону витой железной лестницы, являвшейся частью стыковочной станции, – судя по всему, это был вход для экипажа. Решив не утруждать себя соблюдением формальностей, он поднял саквояж и зашагал вверх по лестнице. Каблуки громко стучали по металлу, пока он поднимался, последние лучи умирающего дня падали на литые перила и ступени, отбрасывая тени. Двадцать, тридцать, сорок футов над землей. Кабал замер в тени от брюха судна, и оглянулся на здание порта.

Кажется, за таможней он увидел солдат, но тут балка перекрыла обзор, и он фыркнул – теперь уже поздно включать параноика. Он сделал все, что мог. Теперь оставалось лишь надеяться, что этого достаточно.

Хассо поднялся на стременах.

– Где тот парень, что вызвал тайную полицию? – пророкотал он, а затем добавил между делом: – Вот они мы.

Маршал тем временем спешился и, проходя мимо Хассо, спросил:

– Лейтенант, вам известно о такой вещи как скрытность?

Но и Хассо, и его лошадь определенно не имели ни малейшего понятия, о чем говорил граф.

Сотрудник таможни с топорным лицом – выглядел он так, будто мог и сам работать в тайной полиции, но ему отказали, чтобы не портил внешний облик, – направился прямиком к Маршалу, мгновенно сообразив, кто здесь мартышка, а кто шарманщик.

– Один из моих младших офицеров заподозрил что-то неладное, – отрапортовал он без преамбулы. – Человек выдавал себя за чиновника. Но не слишком походил на фотографию в паспорте. Мы проверили списки и вызвали вас.

Маршал немного подождал – в докладе таможенника явно не хватало слов, но они так и не прозвучали.

– Хорошо, – наконец, сказал он. – Прекрасная работа. И где он сейчас?

– На борту. Но судно не получит разрешения на отправление, пока мы его не найдем.

Ноздри графа раздулись. Он ощущал витающий

в воздухе аромат горячей мести. Это итальянцы пусть подают ее холодной, у них и сабельки почитай игрушечные – что они могут знать.

– Превосходно, – повторился Маршал. – Задержите корабль до тех пор, пока я не поговорю с этим офицером. – он повернул голову и пролаял: – Хассо! За мной! Мы почти поймали его! Берите охрану. – И, дождавшись неизбежного цокота, добавил: – Да не верхом, ты, дубина стоеросовая!

Кабал заметил офицеров в форме и замер. Мгновение потребовалось ему, чтобы прийти в себя, а затем он продолжил взбираться по винтовой лестнице. Он зашел в салон «Гортензии» через дверь в углу: офицеры оказались членами экипажа, гражданскими, а не военными. Хотя даже так они очень походили на солдат. Мужчина под пятьдесят в белой униформе с большим количеством золотой бахромы на эполетах – Кабал сообразил, что перед ним капитан, – разговаривал с подчиненным. Тот внимательно слушал, а когда его отпустили, отсалютовал, щелкнул каблуками и ушел. Кабал вздохнул. Ну что с этой страной не так? Зачем они растят игрушечных солдатиков? Капитан обернулся и очень удивился, завидев постороннего. На мгновение он нахмурился, но лоб его тут же разгладился, и он направился к Кабалу.

– Простите мой шок, сэр, – сказал капитан, протягивая руку. Кабал вежливо ее пожал и даже не скривился, когда миркарвианец с силой сжал его кисть. – Обычно пассажиры поднимаются на борт по проходу на корме. Лестница, которой вы воспользовались, предназначена для экипажа, герр…

– Майсснер, – Кабал без запинки представился и протянул украденный паспорт и сопроводительные документы.

Капитан чуть натянуто улыбнулся и отмахнулся от бумаг.

– Это не входит в мои обязанности, проверка документов – дело стюарда. Если вы будете так добры и пройдете в хвостовую часть, уверен, он с радостью вами займется.

Кабал был не из тех, кто приносит извинения, но сейчас он видел, что произвел не лучшее первое впечатление, да и к тому же привлек к себе внимание. Он быстренько пролистал информацию в памяти, нашел картинку человека, который улыбался, извиняясь, и скопировал ее.

– Прошу прощения, мне так неловко, – начал он, хотя не чувствовал себя ни капельки виноватым. – Я просто вышел на взлетную полосу подышать воздухом, а потом заметил, что посадка на «Гортензию» уже началась. Мне так не хотелось возвращаться и снова пересекать зал отлетов.

Кабал сложил ладони перед грудью – насколько он представлял, этот жест выражал раскаяние, – и слегка улыбнулся. Мышцы лица, привыкшие складываться в выражение абсолютной неумолимости и временами изгибаться в самодовольной ухмылке, ныли от напряжения.

– Я увидел ступеньки и решил, что никого не побеспокою. Однако теперь вижу, что нарушил протокол. Я сам работаю в правительстве и понимаю, насколько важны порядок и процедура исполнения. Я вот везу документы для заседания по вопросам передачи сельскохозяйственных угодий, и, поверьте мне, без надлежащего порядка и процедуры, это было бы очень печальное дело. К примеру, если взглянуть на первую программу. – Кабал потянулся за своим портфелем.

Остекленевший взгляд капитана внезапно сменился ужасом. Кому захочется оказаться один на один с читающим проповеди госслужащим? Конечно, до конца жизни его монолог не затянется, но ощущение складывалось именно такое.

– Нет-нет, герр Майсснер, в этом нет нужды, – поспешно сказал капитан, особенно выделив слово «это». – Ничего криминального не произошло, верно? Просто найдите стюарда, и все будет в форме.

Кабал посмотрел на лестницу, затем перевел взгляд на потолок.

– В униформе? Здорово, капитан! – Он прекрасно понимал, что офицер не пытался шутить, но не мог не воспользоваться такой прекрасной возможностью. По прошлому опыту он знал, какую мишень представляют собой плохие шутники.