Иосиф Грозный(Историко-художественное исследование)
Шрифт:
Лицо Сталина, хмурое и больное, слегка порозовело.
— Кто? — повесил вопрос в воздухе Маленков и, выждав мгновение, добавил: — Почему? ПОЧЕМУ товарищу Сталину мы до сих пор не предложили принять… звание Маршала Советского Союза? И кто более товарища Сталина достоин его?
Странно, что Сталин, обычно прохладно относившийся ко всякого рода званиям и наградам, здесь не сделал даже ложной попытки возразить. Он лишь более сосредоточенно молчал, как бы обдумывая неожиданное предложение Маленкова. Сталин молчал. И когда Политбюро в едином и, пожалуй, даже не холуйском и не раболепном порыве одобрило Маленкова, вождь, отхлебнув из стакана, сказал:
— Я… не возражяю против этого звания… В конце концов я уже давно
— Я хотэл бы сдэлат виводы по минувшему году. Год этот ми, бэзусловно, выигралы. Нэмэц уже не тот, чьто был год назад. Но… эсли бы ми… умэли ваэват… как оны… мы бы ых разбылы уже в сорок втором. Но воэват, как показал опыт Сталинграда, ми все эще учымса. И учымса, — беспощадно добавил он, — плохо.
На этом заседании Политбюро военных не было, и Сталин не стеснялся в оценках:
— И потому… пэрэд всэми вами я ставлю… задачу: в этом, 43-м ми должьны разгромит фашистскую Гэрманыю… полностью… Да… Этот год должен стат годом пабэды, годом рэщающих сражений. Ми и так опозорылис пэрэд всэм миром… пэрэд народом. И тэпэр… имэя внов и болээ сыльную, и лучше вооруженную армию — это я подчэркываю — лучше вооруженную, ми… коэ-как с грэхом пополам стали тэсныть нэмцев. На Сталинград… наступалы всэго ДВЭ… пуст ударные, ДВЭ! нэмэцкие армии. На флангах были две армии румын и плохенькая армия итальяшек. А как… и чэм ми пабэдыли? Помимо обороняющихся двух армый ми бросили еще 10 свэжих армый рэзэрва, две танковые и два воздушьных флота. И это… называем ми… великая побэда? Нэ побэдить такимы сыламы било бы просто пэрэступлэныем…
Сталин помолчал, отпил из своего стакана и по-старчески пожевал губами. У него были очень плохие зубы, которые он с тридцатых годов не лечил. Дантистов к себе не подпускал.
— Я понымаю… Жертвы огромны… Я понымаю — армия толко-толко стала по-настоящему ваэват… Ми научыли ваэват нащих гэнэралов… Но… Война нэ кончается… Пабэды… рэщителной пабэды… нэт… Эти мэрзавцы… саюзныкы… нэ идут на открытие второго фронта. Чэрчилл — болщяя сволоч… болщяя скатына… Но нэ дурак… Бросат в агон своих солдат он нэ хочэт. Он рэщил отсыдется… и въехат в рай на нащем… — Сталин употребил совсем уж неприличное, но точное слово. — Рузвэлт лучше понымает обстановку, но и он грээт руки на наших промахах. По данным ваэнной разведки, Амэрика сэйчас поставила под ружье около ДЭСЯТЫ миллионов солдат. Оны, амэриканцы, пустыли на полный ход всу промышлэнност… пэчатают горы оружия… Вот вам примэр: кажьдый мэсяц у них со стапэлэй сходыт… авыаносэц!
На нащэм горбу… на наших страданиях… на нашей кровы… оны разбогатэют… И потому… я ставлю задачу пэрэд вамы… пэрэд командующими фронтамы, пэрэд Гэнэральным щтабом тэпэр уже нэ учытса ваэват — учытса ПАБЭЖДАТ! Ми нэ даром создали гвардыю, нэ даром учрэдыли новие ордена, промышлэнност производыт замэчатэльную тэхнику, намного прэвосходящую тэхнику фашистов. И потому в этом году надо разгромыт нэмцэв, взат Бэрлин и — пабэдоносно закончыт войну… Тэм болээ, саюзныки всо-таки в августэ-сэнтябрэ могут открыт… второй фронт…
Сталин все еще был уверен
— Еще несколько месяцев, еще полгодика, может быть, годик… И фашистская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений.
Он стыдился вспоминать об этом предсказании, которое слышали миллионы, и впоследствии в книге его речей и приказов Верховного главнокомандующего о Великой Отечественной слова эти были потихоньку убраны.
Второго фронта, как известно, ни Рузвельт, ни Черчилль не открыли.
В апреле 43-го Сталин созвал совещание командующих фронтами (присутствовали и некоторые члены Политбюро). Он был уже в новой маршальской форме (указ о присвоении звания Маршала Советского Союза был опубликован 6 марта 43-го года), но форма лишь оттеняла больную и старческую бледность его лица. Воспаление легких, которым он болел, только что закончилось. Здоровье вождя восстановил новый американский препарат сульфидин, который, чтобы убедить мнительного Сталина, сначала испробовала на себе также заболевшая от близкого общения Валечка, она тоже хрипела, кашляла, ходила с температурой, но от сульфидина быстро пошла на поправку, восстановила румянец, смешливый блеск в глазах. А Сталин поправлялся медленно, и на совещании его впервые видели таким немощным, вытирающим обильный от слабости пот, и с голосом, звучащим хрипло и тихо. Впрочем, Сталин редко говорил громким голосом, как раз наоборот: чем важнее были его сообщения и распоряжения, тем медлительнее и тише он говорил.
На громадном столе — совещание на этот раз проходило в Ставке Верховного — на подготовленной генералом Антоновым карте были обозначены все позиции войск на 12 апреля — день, а точнее, вечер, когда проводилось это важнейшее совещание. Маршал Жуков в своих воспоминаниях о Сталине с недоумением писал, что вождь почти никогда не пользовался ни в Кремле, ни в Кунцево настенными картами, что было бы нагляднее и удобнее. Но ни Жуков, ни даже ближнее окружение Сталина не знали, что Сталин для своих предварительных стратегических и тактических расчетов и планов пользуется… картонными, отпечатанными с помощью штампов макетами — силуэтами танков, мотоциклистов (механизированные дивизии), орудий, солдат (пехотные дивизии), самолетов (авиадивизии).
К этой простой и гениальной, как все простое, идее подтолкнул Сталина не кто иной, как его сын Василий — Васька, еще задолго до войны игравший в этих печатных солдатиков в Зубалово. Как-то, присмотревшись к играм сына, попыхивая трубкой и воздев углом правую бровь, что означало неожиданно пришедшее решение, отец погладил сына по голове — редкое, если не редчайшее проявление семейных чувств и отцовской любви к не слишком путевому младшему сыну.
Подумав, Сталин приказал привезти набор этих печатных штампов в Кунцево, что и было немедленно исполнено по приказу Власика — коробки с такими штампами продавались тогда во всех игрушечных магазинах, ибо вся страна перед войной увлеченно играла в войну. Штампы эти никто не воспринял как необходимые вождю, и они сошли за будущий подарок тому же Ваське. На самом деле этим игрушкам была уготована совсем иная роль.
Сталин САМ на плотном белом бристольском картоне терпеливо отпечатал разной краской — зеленой, красной, синей, черной — нужные силуэты, подогнул у каждого танка, солдата, орудия, самолета удобные подставки, на которых и были написаны им номера всех дивизий, отдельных бригад и полков Красной Армии и… Германии, как наиболее возможного противника. Зеленой и черной — вермахт и СС, красной и синей, естественно, своя армия и войска НКВД. Это была приятная и нужная работа, и Сталин держал ее в секрете от всех.