Иосип Броз Тито

Матонин Евгений Витальевич

Сам Тито рассказывал об этом эпизоде примерно то же самое, но все-таки немного по-другому. По его словам, Сталин сначала спросил его: «Как ваше здоровье?» Тито ответил, что с ним все в порядке. «Берегите свое здоровье, — сказал Сталин, — оно еще понадобится для Европы» [270] .

После этого он взял рюмку с перцовкой и предложил Тито выпить с ним на брудершафт. Они чокнулись и обнялись. «Сила у меня еще есть», — сказал вдруг Сталин и, подхватив Тито под мышки, три раза приподнял его под звуки какой-то русской народной песни, доносившейся из патефона. Потом он предложил и другим югославам выпить с ним на брудершафт. Поповича он мягко ударил по руке с рюмкой и сказал: «Когда пьют на брудершафт, рюмку держат в правой руке!» Настроение у него снова улучшилось. Он стал шутить. Ранковичу, например, посоветовал остерегаться Берии, а Берию спросил: «Ну, кто из вас двоих друг друга завербует?»

270

Josip Broz Tito.Autobiografska kazivanja. Cetinje, Skopje, Beograd, Ljubljana, 1982. T. 2. S. 25.

Снова

начались тосты. Сталин советовал югославам разводить в своей стране эвкалипты, пообещав прислать им саженцы, говорил, что это самое лучшее дерево для строительства кораблей. Ужин закончился только в пять часов утра.

Второй раз Сталин пригласил Тито к себе на дачу вместе с Димитровым, и на этом ужине они обсуждали возможность создания организации, которая должна заменить Коминтерн. Сталин, Тито и Димитров договорились, что возобновление деятельности Коминтерна в какой-либо форме исключено и что новая структура должна иметь сугубо информационный характер [271] . Сталин спросил Димитрова: «Как вы думаете, кто мог бы быть инициатором: вы, Вальтер или французы?» Димитров предложил Тито, но Тито ответил, что «лучше пусть будут французы».

271

Dedijer V.Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Rieka, Zagreb, 1980. Т. 1. S. 436–437.

Тито находился в Советском Союзе 15 дней. Как и в прошлый раз, югославы привезли подарки для советских руководителей. Только теперь это были отнюдь не партизанские винтовки и не опанки. Сохранился список этих подарков:

платиновые часы с бриллиантами для дочери генералиссимуса И. Сталина;

золотые часы с бриллиантами для супруги господина В. Молотова;

золотой браслет дочери господина В. Молотова;

золотые часы марки «Патек» супруге господина А. Микояна;

золотые часы марки «Юго» супруге господина А. Жданова;

золотые часы марки «Этерна» супруге господина Л. Берия;

золотые часы марки «Ревю» супруге господина Н. Булганина;

платиновое кольцо с камнем овальной формы супруге господина Вышинского;

золотые часы марки «Этерна» супруге господина Деканозова;

платиновые часы с камнем круглой формы супруге маршала Толбухина.

Как говорилось в сопроводительной записке, эти «скромные подарки» передаются в знак «глубокого уважения Маршала к этим людям» [272] . «Сталин был очень расположен по отношению ко мне», — вспоминал Тито.

272

Cumuh П., Деспот З.Тито. Строго поверљиво. Архивски документи. Београд, 2010. С. 203.

Во время визита Тито в Москве умер председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин. 5 июня, во время церемонии его похорон, Сталин неожиданно пригласил Тито — единственного из находившихся на Красной площади глав иностранных делегаций — подняться на центральную трибуну Мавзолея Ленина. На Западе тут же поспешили объяснить это тем, что Сталин готовит себе наследника в лице Тито.

1946–1947 годы можно назвать апогеем любви и дружбы между Москвой и Белградом. В июне 1945 года Кардель даже заявил советскому послу: «Мы бы хотели, чтобы Советский Союз видел в нас представителей одной из будущих советских республик, а не представителей другой страны, самостоятельно решающей свои вопросы; а КПЮ — как часть ВКП(б)» [273] . Имя Сталина в югославских газетах ставили даже впереди имен Маркса, Энгельса и Ленина.

273

Cumuh П. Тито — тајна века. Београд, 2010. С. 222.

В январе 1947 года у Тито случился острый приступ аппендицита. Когда его уже готовили к операции, позвонил Сталин и предложил прислать советских хирургов. Уже через несколько часов на виллу Тито в Словении прибыли хирурги Смотров и Бакелев. Югославские врачи могли и сами выполнить эту операцию, но внимание, проявленное Сталиным, говорило о многом. В итоге маршала оперировала смешанная советско-югославская команда медиков.

Тито хорошо перенес операцию, однако через некоторое время у него воспалились швы. Вызвали советских хирургов. Как вспоминал начальник охраны Тито генерал Жежель, доктор Бакелев принес какие-то

препараты и начал смазывать швы, но в этот момент Жежель почувствовал от него сильный запах алкоголя. Он буквально вытолкал его из комнаты и приказал немедленно позвать югославских врачей. Как утверждает Жежель, они сказали ему, что он спас маршала от заражения крови и смерти.

Хирург Бакелев, по словам Жежеля, протрезвел и, поняв, что произошло, покончил жизнь самоубийством. А доктора Смотрова отвезли в Загреб, где он должен был осмотреть еще одного высокопоставленного пациента. Когда Смотров поднимался к нему по лестнице, у него случился инфаркт и он умер на месте [274] . Жежель утверждал, что предотвратил покушение на Тито, которое было организовано по приказу Сталина. Но эта версия выглядит странно. Да и сам Тито впоследствии ни разу не упоминал об этом случае как о попытке покушения на него.

274

Adamovi'c М.Brozovi strahovi. Kako je cuvan Tito I pokusaji atentata. Beograd, 2001. S. 32–38.

Возможно, имела место врачебная ошибка, усугубленная еще и тем, что советские хирурги хорошо «отметили» удачно проведенную операцию. И не очень трезвый доктор Бакелев мог обработать швы Тито не тем препаратом. Осознав, к чему могла привести его ошибка, Бакелев наверняка мог свести счеты с жизнью. Он прибыл к Тито по личному указанию Сталина и знал, что «вождю народов» станет известно все…

19 апреля 1947 года эта тема косвенно затрагивалась на переговорах в Кремле, когда Сталин принимал Эдварда Карделя. Он передал Сталину «сердечные приветы от товарища Тито». «Как чувствует себя товарищ Тито?» — поинтересовался Сталин. «Как прошла операция?» — добавил Молотов. «Товарищ Тито чувствует себя очень хорошо, — ответил Кардель, — операция прошла удачно. Жаль только, что врач Смотров умер». — «От чего?» — спросил Сталин. «От сердечного приступа», — сказал Кардель. «Может, много выпил? Хирурги, знаете, любят много выпить», — заметил Сталин. «Нет, он вообще не пил, насколько нам известно», — ответил Кардель. Сталин, улыбаясь, обратился к Молотову: «Ты направил Тито ноту по этому поводу?» — «До этого не дошло, так как Тито обо всем нас заблаговременно проинформировал. Поэтому вопрос считается исчерпанным», — также улыбаясь, ответил Молотов. После этого разговор перешел на другие темы. Поскольку стороны решили считать вопрос исчерпанным, они, вероятно, согласились с тем, что причиной инцидента было поведение советского хирурга.

Кардель на этом приеме у Сталина затронул вопрос «о положении и поведении советских специалистов в Югославии». Ранее Тито заявил, что правительство Югославии будет вынуждено сократить число советских военных специалистов, поскольку их оклады в четыре раза выше окладов командующих армиями и в три раза выше, чем оклады министров ФНРЮ [275] . Тогда Сталин, у которого еще была свежа в памяти история с высказываниями Джиласа в адрес советских офицеров, усмотрел в этом нежелание югославов усваивать опыт Советской армии. Теперь же, когда Кардель высказался в том смысле, что было бы неплохо, чтобы советские и югославские специалисты больше консультировались друг с другом, Сталин не менее резко ответил: «Специалисты находятся там для того, чтобы их слушали, а не для того, чтобы сидеть у вас сложа руки». Кардель поспешил выразить благодарность советским специалистам [276] .

275

Цит. по: Гиренко Ю.Сталин — Тито. М., 1991. С. 307–314.

276

Kardelj Е.Borba za priznanje i nezavisnost nove Jugoslavije: Se'canja. Beograd, Ljubljana, 1980. S. 102.

Вопрос о советских специалистах еще больше обострился летом 1947 года. В это время югославское правительство приняло решение запретить партийным и государственным органам предоставлять им какую-либо информацию экономического характера, а контроль за исполнением этого решения был возложен на УДБ. В Москве расценили это решение как «проявление недоверия и недружелюбия» и как попытку установить слежку за советскими специалистами.

Югославам пришлось объясняться: они уточнили, что ЦК КПЮ и правительство по-прежнему готовы делиться информацией с советской стороной [277] . Казалось бы, инцидент был снова улажен, но, как показало время, в Москве о нем не забыли.

277

Гиренко Ю.Сталин — Тито. М., 1991. С. 315.