Иов, или Осмеяние справедливости (с илл.)
Шрифт:
Место в столовой! Ох! Пассажиру, пробывшему на борту хоть один день, ни к чему расспрашивать, за каким столом он сидит. Именно на таких вот мелочах и можно погореть. Ничего. Придется идти напролом.
Буклет для прибывающих оказался в ящике письменного стола Грэхема. Я перелистал его, намереваясь запомнить все основные данные, прежде чем покинуть каюту, — если, конечно, останусь на борту, когда корабль отойдет от причала, — а затем отложил его в сторону, ибо нашлась и судовая газета.
Именовалась она «Королевский скальд», и Грэхем, благослови его Бог, сберег все номера, начиная с того дня,
(Если, конечно, Грэхем не появится в ближайшие минуты и пинком не вышвырнет меня с корабля.) Я не стал рассматривать возможность остаться в Полинезии. Перспектива стать бичкомбером [11] в Бора-Бора или Муреа могла быть привлекательной лет сто тому назад, но сегодня единственная бесплатная вещь на этих островах — заразные болезни.
Конечно, в Америке я бы тоже мог попасть в положение, в котором чувствовал бы себя таким же нищим и чужим, как здесь, но мне все же казалось, что на родине было бы лучше. Точнее, на родине мистера Грэхема.
11
Белый обитатель островов Тихого океана, живущий случайной работой.
Я перечитал кое-какие радиосообщения, но ничего не понял, а потому отложил их для дальнейшего изучения. То немногое, что из них все же удалось извлечь, как-то не утешало. Где-то глубоко во мне, видимо, таилась совершенно лишенная логики надежда, что все случившееся со мной — просто чудовищная путаница и постепенно все как-нибудь наладится (только не спрашивайте меня — как). Однако прочитанное свело мою надежду к нулю.
Ну скажите на милость, что это за мир, где президент Германии наносит визит в Лондон? В моем мире Германией правит кайзер Вильгельм IV. А президент для Германии звучит так же нелепо, как король для Америки.
Может, это и неплохой мир… но это не тот мир, в котором я родился. Во всяком случае, если судить по этим загадочным сообщениям.
Отложив в сторону пачку «Королевского скальда», я заметил на листке с меню сегодняшнего обеда пометку: «Вечерний костюм обязателен».
Я не удивился: «Конунг Кнут» в своем предыдущем воплощении был в высшей степени чопорным. Если корабль находился в море, от вас ожидали появления в черном галстуке. Если же вы его не надевали, вам давали понять, что таким людям лучше обедать в
Смокинга у меня не было — наша церковь не поощряет суетности, — поэтому я пошел на компромисс, надевая в рейсе к обеду синий саржевый костюм с белой сорочкой и черной бабочкой на резинке. Никто не возражал. Просто на меня не обращали внимания, ибо я и без того сидел «ниже солонки», поскольку прибыл на судно только в Папеэте.
Мне захотелось посмотреть, нет ли у мистера Грэхема темного костюма. И черного галстука.
У мистера Грэхема оказалась уйма одежды, куда больше, чем у меня когда-либо. Я примерил спортивный пиджак, он пришелся мне почти впору. Брюки? Длина вроде о'кей, а вот насчет пояса я не был уверен. Примерять же пару и рисковать быть пойманным Грэхемом с ногой, сунутой в его же собственные брюки, мне не хотелось. Да и что полагается говорить в подобных случаях? «Привет! Я тут вас дожидался и решил скоротать время, примеряя ваши штаны»? Не слишком-то убедительно.
У него был не один смокинг, а целых два — один обычный черный, другой темно-бордовый. Я никогда и не слыхивал об этакой экстравагантности.
А вот бабочки на резинке я так и не нашел. Черных галстуков насчитывалось несколько штук. Да только я не имел ни малейшего представления, как завязывают бабочку.
Я глубоко вздохнул и горестно задумался над этой сложной проблемой.
Раздался стук в дверь. Если я не выскочил из собственной шкуры, то только лишь по чистой случайности.
— Кто там? (Честное слово, мистер Грэхем; я тут вашего прихода дожидался!)
— Горничная, сэр.
— О, входите, входите!
Я услышал, как она звенит ключом, и тут же вскочил, чтобы отодвинуть задвижку.
— Извините, совсем забыл, что закрыл и на задвижку. Пожалуйста, заходите.
Маргрета оказалась примерно того же возраста, что и Астрид, но выглядела моложе и привлекательнее со светлыми как лен волосами и веснушками на носу. Она говорила на выученном по учебнику английском с каким-то милым акцентом. В руках Маргрета держала платяную вешалку с белым пиджаком.
— Ваш обеденный костюм, сэр. Карл сказал, что второй пиджак будет готов завтра.
— О, большое спасибо, Маргрета! Я о нем начисто позабыл.
— Я была уверена, что позабудете. Поэтому вернулась на борт чуть пораньше — пока прачечная не закрылась. И очень рада, что так поступила. Для темного костюма сегодня слишком жарко.
— Вам не следовало торопиться из-за меня — эдак вы меня совсем избалуете.
— А я люблю заботиться о наших гостях. И вам это хорошо известно. — Она повесила пиджак в шкаф и пошла к двери. — Я зайду попозже, чтобы завязать вам галстук. В шесть тридцать, как обычно, сэр?
— В шесть тридцать годится, а теперь который час? (Будь оно неладно, мои часы пропали одновременно с теплоходом «Конунг Кнут»; на берег я их не брал.)
— Уже почти шесть… — Маргрета замешкалась. — Пожалуй, будет лучше, если до ухода я приготовлю вашу одежду. У вас и так мало времени.
— Моя милая девочка! Но это же не входит в ваши обязанности!
— Нет. Но я сделаю это с удовольствием. — Она выдвинула ящик комода, вынула оттуда фрачную сорочку и положила ее на мою (Грэхема) кровать. И вы знаете почему!