Ипостась дракона
Шрифт:
– Пока известно два, – когти втянулись один за другим. – Пространственные пределы лимитированы областью захвата фона сознания. Нельзя создать Эгофрению того места, которое ты ранее не посещал, существуя на Земле, ну или не видел хотя бы на картинке.
Мысли Алекса стаей саранчи посетили пшеничное поле, где отдельное спелое зёрнышко – малая толика великого соблазна, уж больно хотелось ему всего урожая, да за один присест! Зуду нетерпения вселенский слёт аллергии аплодировал стоя.
Из эстетических соображений Алекс отказался от монтажа дополнительной двери в соседнее подпространство,
Выбрав дверь наугад, Алекс словами, – Гоор, я готов, – распустил на брёвна спасительный плот.
Ширмовые двери на выходе из шлюза разбежались по сторонам. Привычным неосознанным движением, не прибегая к помощи поручня, честно поделившего ступени пополам, Алекс сошёл на знакомой, в том нет никаких сомнений, троллейбусной остановке.
Нога, занесённая над брошенным окурком, капризный малыш, тянущий ручонки к маме, женщина с собачкой, поднявшей заднюю лапку над урной, бездействовали.
– Даю обратный отсчёт, – отрапортовала голосом дракона зубастая тень на асфальте, – пять, четыре, три, два, один…
Носок ботинка раздавил потенциальный очаг возгорания, троллейбус, сбросив пару тучных пассажиров возраста пивного живота, точнее не определить, хлопнул дверьми и продолжил маршрут. Судьбы мамы малыша и тем более собачки остались за кадром.
Алекс попытался примкнуть к одному из разнонаправленных людских потоков, исполнявших танец броуновского движения. Потерпев неудачу, остановился, ощутив себя железобетонным столбом, установленным на островке безопасности и увешанным группой дорожных знаков приоритета. Эгофренийцы сторонились Алекса, точно юродивый греха, поле шокового контроля исправно работало и здесь.
Воззвал к небу, где, купаясь в солнечных лучах, не достигая высот перелётных птиц и ничуть того не стесняясь, барражировал дракон. – Что дальше?
– Александр, – с дикцией учителя младших классов отозвались небеса, – не поддавайся иллюзиям. Эгофрения – кукольный театр одного актера, наслаждайся пьесой, дёргай за ниточки. Ты свободен!!! Помни, пока не обозначишь своего присутствия, тебя не существует.
– Как скажешь, – огрызнулся, позволив Казанскому собору начать сокращать разделявшее их расстояние, что и происходило с успехом
– Старая, – парень семнадцатилетнего возраста, с черепом, поросшим рыжим ёжиком, дал пинок впереди идущей моложавой женщине средних лет, – посторонись, коряга…
– Молодым везде у нас дорога…, – поддержал товарища ломаный голос аналогичного типажа.
Оба в унисон заржали, будто годами репетировали.
Женщина в попытке устоять ухватилась за основание фонаря, не повезло, пальцы, соскользнувшие с чугуна, подвели, поступательное движение тела, теперь уже с лёгким наклоном, продолжилось.
Со стороны проезжей части донёсся глухой удар, лязг битого триплекса, скрежет тормозов, снова удар, но на этот раз более звонкий с металлическим отливом.
На асфальте, метрах в трёх от лобового стекла, украшенного двумя овальными новообразованиями, покрытыми мелкой сеточкой трещин, стояли лакированные туфли модного в текущем сезоне синего цвета. Гармоничная по стилю сумочка, избежавшая прямого столкновения, вынужденно притаилась под днищем покорёженного автомобиля.
Чуть далее, приняв немыслимую позу и неестественно вывернув ноги, упокоилась бывшая хозяйка оставленных без присмотра вещей. Из-под головы растеряхи, прислонившейся к чёрному холоду чугунного круга, медленно стекал в ливневую канализацию, рассчитанную на спасение города от проливных дождей, тёмно-бордовый ручеек, поэтому та без претензий отнеслась к подобной нагрузке.
Дверь повреждённого автомобиля, лязгнув, распахнулась, явив на обозрение зевак мужчину неопределяемого возраста, лицо коего скрылось под сплошным синяком. Обладай свидетели трижды феноменальной памятью, фоторобот с такого не составишь. Привычно лежавшая в руке водителя монтировка, будто тот всю жизнь гвозди из досок извлекал, как только позволила дистанция, определилась между лопаток виновницы аварии. Хрустнули позвонки.
– Стерва, – сплюнул в сердцах нефотогеничный товарищ, ударил носком ботинка в бок беззащитное тело, колыхнувшееся в ответном порыве, – может, туфли жене налезут, вроде размер подходящий, смотри-ка, не ношены совсем, – закинув находку в багажник, уселся за руль.
Зарычал мотор, правые колёса поочерёдно переехали, не сочтя достойным препятствием, босые стройные ножки, и израненный автомобиль, отомстив, покинул зону происшествия.
С опозданием прибывшие стражи правопорядка, обнаружив на мостовой беспризорную женскую сумочку, повеселели:
– Повезло, вещдок… ну-ка, что там у нас внутри? – звякнула связка трёх ключей, небольшое круглое зеркальце, упав, рассыпалось осколками. – Гуляем сегодня, сержант, – на асфальт спланировал раскрытый кошелек, – профсоюзный билет, – продолжилось перечисление, – косметичка, ничего больше ценного, – брезгливо приблизился к трупу.
– Эй, ты, – небрежным жестом поманил из толпы первого попавшего производивший досмотр улики милиционер, – подошёл ко мне, быстро!
– Кто, я? – испуганный голос либерала…
– Разве ты, свободомыслящий, кого-то тут видишь из ценных свидетелей? Подошёл, я сказал, повторять не стану! Рассказывай подробности под протокол…
– Рыжий молодой человек, – указал исподтишка, еле заметным движением пальца, за спину сквозь собственную грудь, – вытолкнул женщину на дорогу, прямо под колёса машины…, – одними глазами воспроизвёл движение жертвы.