Ипостась дракона
Шрифт:
Алекс выглядел сломанным прутиком в эпицентре веника, где прочие, уцелев, продолжили стойко сопротивляться панике:
– Пойду я, – булькнул выпавшим из кармана в лужу медяком, затем уточнил, злостно ощерившись, – посещу арену…
В двух из пяти боев Блёклый Череп выходил победителем, очень достойные показатели. Будь противники классом ниже, к примеру, чемпионами мира по смешанным единоборствам, то их шанс на выживание в поединке с Блёклым сохранялся бы равным ноль целых полнуля десятых.
Клонировав Рыжего Громилу, Алекс откатил все этапы ранее внесённых внешних изменений,
Бледный Клон – живое воплощение мечты уставшего от нескончаемой череды переодеваний и внимания женских рук манекена из отдела нижнего белья, и именно ему предстояло стать венцом традиций самостильной драки, чьи истоки спрятались в глубине фальшивых веков.
Обеспечив противников новоявленного претендента на титул абсолютного чемпиона холодным оружием и резиновыми дубинками, при этом ради соблюдения паритета, да что уж тут скрывать – из гуманистических соображений, снизил всей троице скорость реакции на целых десять процентов. Запустив финальную стадию усовершенствования боевого стиля, наставник выставил двухмиллионное ускорение бега времени. Спустя пять минут, почти равноценных двадцати годам, в подпространстве арены столетию ежедневных, изнуряющих тренировок, в пересчёте на земные условия, синхронизировал потоки.
Дождавшись окончания раунда, остановил поединок, сложил рупором ладони и призвал дракона несколько пафосно, но ведь без перегиба.
– Скопируй с него на меня, – ткнул в Бледного Клона пальцем, – мышечную и моторную память.
– Готово…
– Ручаешься?
– Есть сомнения? – лик дракона не терпел возражений.
Понизив на всякий случай дополнительно на ноль целых пять десятых процента скорость реакции четвёрке соперников, Алекс объявил о начале схватки.
Время сжалось, окружающее пространство стало настолько вязким, что каждое движение в нём сделалось затянуто-плавным, как у кошки перед атакой. Под натиском режиссёра-постановщика, в коего перевоплотилось собственное «я», несформированные, сторонние и прочие лишние идеи и мыслишки сотворили вакуум, покинув пределы сознания, тут же пустоту заполнил готовый сценарий боя, со скрупулёзно прописанной схемой движения не только главного героя, но и партнёров по цеху.
Хлопушка, и всё сыграно, как по нотам с первого дубля.
Карьера четверых бойцов, выстроившихся в шеренгу перед мастером, завершилась. Прежде Алекс планировал аннигилировать отработанный материал, теперь же в знак благодарности решил оставить в качестве воспоминаний и немногим реже – мальчиков для битья.
Глава 4
Приземлившийся на поляну дракон прибыл в сопровождении Марии, скорее, всё же с точностью до наоборот. С ловкостью цапли, вытаскивающей лягушек из тины, конвоир опустошил манеж, раскидав сокровище по траве, не проглотив при этом ни одной. Вырвавшись из каменного мешка-гнезда на свободу, Мария увлеклась сбором букетов и попытками отловить шмеля, попутно водя хороводы, вытаптывая траву, раскрыла мистерию о природе появления таинственных кругов на полях, пусть пока и асимметричных отчасти.
– Александр.
– Да?
– Доколе бойцы на заслуженном
– Как правило, это богатырь вызывает дракона на смертный бой, а не иначе, к тому же должна иметься веская причина – красавица-принцесса, заточённая в башню, полцарства, жар-птица и прочие вознаграждения герою.
– Осторожнее с желаниями, – посоветовал дракон, – сказка сказке рознь, всё перечисленное, оглянись, наличествует вокруг. Жар-птица, что же, – мечтательно вздохнул, – немного актёрского мастерства мне не помешает.
– Уговорил, театрал, татами ждёт. Марию здесь оставишь или в садик отведёшь? Я к тому, сколько времени есть в запасе?
– Отведу, – развернулся и, после того, как Мария построилась в шеренгу по двое, начал заполнять ею манеж.
Минуя шлюз, Алекс застал затухающие всполохи северного сияния. Опередивший дракон не развалился на коралловом рифе, как поступал из раза в раз, а вопреки ожиданиям, стоял и по колено, и по локти в воде, с утонувшим на треть хвостом. Но и риф не пустовал, в ложбине коего скучковались бойцы-аборигены, панически боявшиеся воды.
Не меняя положения тела, дракон уронил голову на песок, пустив ноздрями струйки серого дыма. – Забирайся на загривок.
Столь несвойственная дракону просьба, высказанная вслух и без принуждения, могла бы и насторожить, да врождённое любопытство Алекса брало верх над опасностью и не в такой ситуации.
– Держись за рог…
Рекомендация дракона пришлась как нельзя кстати, выполнение трюка в качестве каскадёра, падающего без страховки с высоты, откуда и орлиный помёт неделю приземляется, в расписании Алекса не значилось, не его это амплуа.
Над озером заклубился, точно в том закипела тяжёлая вода желейной плотности, туман, выплескивающийся на берег липкими широкими языками, где, застывая крупными хлопьями белёсой пены, на невидимых глазу преградах, намечал размытые обводы последних. Затем, словно чернила на промокашке, на поверхности оцепеневшей накипи проступили бесформенные пятна красок, создав картинку, сродни той, что видит сильно близорукий человек, наблюдая праздничный салют в очках от дальнозоркости.
– Вот так выглядит трафарет сознания, вычленённый из окружающей среды посредством ампутации влияния органов чувств, – продекламировал дракон. – Теперь это наш маячок! – через пару минут, так и не дождавшись внятной реакции ошеломлённого Алекса, предложил, – желаешь увидеть своими глазами?
– После твоих пояснений и собственными глазами? Однозначно хочу!
Дракон пошёл на резкое снижение, проваливаясь в эпицентр туманной мути, мгновеньем позже в том же направлении проследовал и наездник, потерявший упор под пятой точкой. Пройдя сквозь горизонт событий, оба оказались возле яслей, паривших в пустоте параллельным курсом, нет сомнений, именно яслей, но в первоначальном, авторском замысле – палаты для новорождённых. Три стены и потолок, видимые только внутренней поверхностью, снаружи оказались безупречно прозрачны, четвертая, имевшая окно с широким подоконником, запомнившимся Алексу, равно как и пол, отсутствовала. Кроватка, откуда застывшие глаза бездыханного младенца изучали сложно определимую, без знаний триангуляции, точку, висела в воздухе, так как деталям конструкции ниже плоскости матраса и помину нет.