Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
====== Дела семейные. Часть 2. ======
— А как мы доберемся до моих родственников, Дурслей? — спросил Слава, идя прочь с кладбища вместе со своей матерью.
— Надеюсь, вы предупредили их о нашем визите? — подняла брови Рогозина, услышав вопрос своего сына и оборачиваясь назад, к профессору.
— Предупредила. — Коротко бросила МакГонагал. Полковнику показалось, что она это сказала сквозь зубы. — Туда мы трансгрессируем… Держитесь за руки…
— Но я хочу увидеть дом! — возразил парень. — У меня потом вообще
— Он находится в конце деревни. Вы ни с чем его не спутаете, мистер Рогозин. Вы его и увидите… Я же с вами снова не пойду…
— Почему? — спросила Рогозина.
— Не могу, — тут голос профессора вздрогнул и стал словно бы охрипшим. — Я почти одной из первых побывала на месте их убийства… Нет, я просто не могу там находиться, потому что мне больно…
Рогозина прикусила язык (профессионально отметив в уме, что старая женщина, быть может, что-то вспомнит сейчас о той ночи), но все-таки спросила:
— А кто еще был вместе с вами… тогда?
— Альбус Дамблдор, разумеется…
Рогозина с подозрением взглянула на женщину, которая теперь ушла далеко вперед. Слава тихо проговорил, глядя в ее спину:
— Что-то имя моего директора школы везде мелькает, не находишь?
— Да, слишком уж часто… Ох, не нравится мне это… — покачала головой женщина и коротко предупредила сына: — Смотри, не просмотри дом…
Они шли долго. Но тут Слава остановился вместе с мамой. Каменный забор был полуразрушен и бурно зарос плющем и травами, иногда местами выше даже самой Галины Николаевны. За десять лет тут все пришло в упадок…
Слава, не видя ничего перед глазами, сделал шаг к изгороди.
Дом, его дом… Большая часть его устояла, причем он был хоть и ветхим, но крепким на вид. Стекла выбило, правую, верхнюю часть дома, второй этаж, снесло начисто как и крышу. Все напоминало о том, что внутри случился как бы узко направленный взрыв. Калитка, что вела вовнутрь, висела на одной петле и была ржавая.
Это его дом… Слава любовно провел рукой по изгороди. Из изгороди неожиданно сама собой всплыла табличка, будто бы дикорастущий цветок в специальной макросъемке.
— Слава? — спросила его мать, глядя ровно тут, куда же глядел и он сам. Но ничего не видя.
Тут мальчик спохватился и быстро перехватил ее за руку. Рогозина воочию увидела и руины, и табличку, что остались от дома Поттеров…
«… был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам в напоминание о злой силе, разбившей их семью.» — Прочитала надпись на табличке Галина Николаевна.
Но вокруг аккуратно выведенных на табличке строк доска была сплошь исписана разными почерками и разными чернилами. Некоторые выражали слова поддержки, сочувствия, удачи в делах и прочем. Некоторые писали одним словом, а другие напротив, оставляли целые послания.
— Ничего себе, Слав… — неопределенно хмыкнула Рогозина, —
— Знаю. Но все эти люди выразили мне слова поддержки. Это же здорово… Мы же не можем запретить говорить им это! — выразительные зеленые глаза сына поднялись на нее.
— Скорее всего, ты прав. Ну, идем?
Вячеслав кивнул.
Прихожая была длинным и узким коридором. Рогозина вытащила из сумки припасенный с собой специальный фонарик и привычно начала осматривать дверные ручки на наличие отпечатков. Отпечатки были, но очень старые, едва заметные, стертые. Она все-таки сняла их с дверной ручки. Но если бы у нее было с чем сравнить…
Слава (у которого был с собой рюкзак) осмелел и достал мобильный, начал фотографировать коридор. Тут были кучи пыли, свободно летал ветер и по углам и лампам были раскиданы нити паутины. Под ногами иногда попадались листы из книг, сор, осколки зеркал и щебня, и мелкие вещи.
Рогозина неожиданно на полу около дверного косяка нашла едва видные пятна крови. Кровь почти исчезла, но слабый шанс распознать ДНК у нее был. Тем более, что Слава родной по крови их сын, и его ДНК у них в базе была…
Достав из сумочки пробирку, Рогозина тщательно, с усилием, поскребла некоторое время по засохшему пятну крови. Потом еще раз осмотрела место около двери и тут пришла в ужас…
Крови здесь было пролито много. Слишком много… Словно кто-то резал человека долго и методично, и тот истек кровью.
— Мама? — тут Слава с ужасом уставился на подсвеченный лампой участок. Он видел пару раз как дядя Иван брызгает специальным раствором и светит этой лампой. И от этого проявляются пятна стертой (или засохшей) крови. — Это…
— Да, Слава. Тут пролилась кровь. Жаль, что я с собой не взяла компьютер… Можно было бы распознать чей именно ДНК…
— Техника не любит магию. Поэтому навряд ли у тебя он работал здесь. Чудо, что лампа еще работает…
— Слава… Я не хочу тебе говорить, но… Тут слишком много крови. Из рассказа профессора МакГонагал я поняла, что на телах твоих родителей вообще не было отметин или порезов — это действие магического заклятия. — Рогозина взглянула на стремительно бледнеющего как смерть сына.
— Тогда что же тут случилось?! — взорвался сын.
— Я соберу все, что могу. И посмотрю в своей лаборатории. Ты можешь мне доверять, «легенда» у меня придумана более-менее крепкая… — полковник обрела почву под ногами. Если это банальное жестокое убийство, то...
— А если в твоей лжи — есть правда, то что тогда? — очень тихо спросил ее сын.
Женщина тяжело вздохнула. Вопрос стал ребром.
Они медленно продвигались вглубь дома. Рогозина опасалась, что руины могут на них рухнуть, но ничего так и не произошло — дом стоял крепко.