Ирьенин
Шрифт:
– Простите Миори, глава клана.
– Смотрю в глаза Хиаши.
– Виноват я, она всего лишь отвечала на мой вопрос.
– Выдержать. Выдержать давящий взгляд. Ага. Сейчас. Взгляд словно сам по себе опускается вниз, голова вжимается в плечи. Приехали, блин. Не готов я к такому давлению, вот черт. Тело чуть ли не на инстинктах склоняется перед сильнейшим.
– Хорошо, Акира. Рад, что ты осознаешь свой проступок. Твоя названная сестра может встать, Акира, но помни - из-за твоих проступков могут быть наказаны те, кто поручились за тебя. Твоя честь - их честь, Акира. Помни об этом.
– Х-хух. Отвел свои чертовы бьякуганы, которыми стену сверлить можно. Хоть вздохну нормально. Поворачиваюсь обратно к Миори, и, не могу удержаться - незаметно подмигиваю ей. С радостью вижу слабую тень улыбки в глазах поднявшейся
– Ну, болтушки, раз уж вы наговорились, - голос Окини сочится змеиным ядом. Хм, а Орочимару ей не родня, интересно?
– давайте продолжать!
– Запомни, Акира, братья и сестры идут по путям жизни рядом. Бывает всякое - жизнь ведь есть жизнь. Вы будете ругаться и ссориться, но помни - никогда у тебя не будет никого ближе. И пусть те удары, которыми вы сегодня обменяетесь, станут последними ударами, которые будут между вами.
Старейшина Тораки неслышно скользит по полу. Старички, да... Движения, как у хищников. Не знаю, чего они стоят против молодых шиноби, но обычных людей они по прежнему могут резать десятками. Тораки опускается на колени за спиной Миори, и кладет ей руки на плечи. Руки Окини, лежащие у меня на плечах, ощутимо тяжелеют. На секунду прикрыв глаза, убеждаюсь - вот она, чакра. Десятки цветных линий входят в мое тело, и стремятся к рукам и голове. Любопытно, что будет сейчас, думаю я, открывая глаза. Додумать мне никто не дал - вспышка! Прихожу в себя от ощущения льющейся на лицо воды. Вот зараза, как она мне шею не свернула. Во рту противный железистый привкус крови, но зубы, которые ощупал языком, вроде бы не качаются. Приложила она меня, да... Эх. Чувствую, что придется мне возвращать удар.
– Акира, ты должен ударить свою названную сестру. Помни, бить нужно изо всех сил, но удар наносишь так, как сочтешь нужным.
– И как мне это понять. Можно смеха ради прямой в челюсть изобразить, посмеемся потом. Да уж, прямой в челюсть от шестилетки. Лучше бы поцеловать 'сестренку' приказали. Размахиваюсь и наношу пощечину. Правой рукой, ага. И в шоке смотрю на дело рук своих - девушку вырывает из рук Тораки, и уносит чуть ли не на три метра по полу. О боже мой... Хорошо, что не кулаком. Я бы ей челюсть так сломал! Но, как? Вопросы роятся в сознании, и ни на один нет ответа.
– Ну и ритуалы у вас, господа шиноби, - выдавливаю я.
– Что легко приходит, Акира, не менее легко уходит. Помни об этом.
– Хиаши. Голос крайне серьезен.
– Ритуал свершился, Хиаши - доно.
– Утвердительно кивает сидящий неподалеку от меня старик.
– Ну что же, Акира и Миори. Теперь вы можете обнять друг друга.
– Усмехается за спиной Окини.
Хо - хо, обнять такую симпатичную 'сестричку'? Что может быть проще и приятнее. Уже пришедшая в себя Миори, слабо улыбаясь протягивает ко мне руки. Встаю, и сделав всего один шаг вперед, обнимаю стоящую на коленях девушку. И тут нас обоих словно током жахнуло. Короткая судорога, и... Черт! Что это! Я ощущаю все эмоции плотно прижавшей меня к себе девушки. Ох и намешано там. Радость. Опасение. За меня опасение? Не может быть, что это? Меня, эту несчастную шестилетнюю тушку, любят? И все, никакого ерничества не осталось в голове. Сестра, и все тут. Как это понимать, а? В глубине глаз девушки пляшут те еще чертенята. Опять мои мысли читает, не иначе. Ох, как же хочется верить, что все это всерьез, и что у меня теперь есть близкие люди в этом мире. Как же мне хочется верить, что я больше не один. Всхлипываю, уткнувшись носом в мягкие каштановые волосы, прижав их носом к шее девушки. Ну вот, опять глаза на мокром месте... Что со мной творится, а? Неужели Миори права, и моя психика теперь - психика десятилетнего ребенка?
Мысли переключаются на другое. Что будет со мной? Зачем я клану? Для чего все это было? Так, параноя, заткнись. Я. Хочу. Верить. Я подумаю о том, как меня хотят использовать потом. Время теперь у меня есть. Все. Заткнись. Все я сказал! В голове раздается голос Миори: 'Успокойся, Акира. Все мы - часть клана. Все мы служим ему, и я, и старейшины, и Хиаши-доно. Всех нас использует клан, ты не будешь исключением. И это правильно, братик. Клан превыше всего, одиночки стоят ровно столько, сколько за них готовы заплатить. А теперь, хватит плакать, ты ведь шиноби.'. Отрываю лицо от повлажневших волос девушки, шмыгаю носом. Миори, улыбнувшись,
Долго рассиживаться нам не дали. Хиаши поднял вопрос, что теперь делать со свежеиспеченным Акирой Хъюгой. Так. Опекуном назначен Хизаши. Тут я их логику понять могу - мальчишку должен воспитывать мужчина. Но вот дальнейшее ввело меня в очередной ступор. Окини властно потребовала начинать обучение меня, любимого, в ее ветви. На, блин, целителя. Я - врач? Черт. Как бы это им объяснить? Я же крови боюсь. Но стоило мне попытаться заикнуться об этом, как мне непререкаемо велели заткнуться и слушать старших, если я, конечно, не мечтаю провести первую ночь в новом доме, лежа на животе. Потому как лечь, ну, или там, сесть на задницу я не смогу как минимум неделю. Намек был понят правильно, порка в мои ближайшие планы не входила. А ведь, если подумать, в положении ребенка есть и свои плюсы. Миори, вон, за меньшее, лицом в пол уткнулась. Все же сущность оказала мне добрую услугу, сунув в детское тело. Взрослый за нарушение каких-нибудь правил мог бы и на кладбище уже отправиться. Незнание законов, оно от ответственности не освобождает.
Далее последовала весьма оживленная дискуссия. Хизаши, будучи официальным опекуном, мог позволить себе спорить даже со старейшинами. Ведь обсуждалось будущее именно его воспитанника. И неважно, что старейшина Окини назначена моей матерью-по-клану. Ответственность перед кланом - на нем. Спор длился и длился, пока старейшина не плюнула и не заявила Хизаши в лицо, открытым текстом причины ее решения.
– Хизаши, я все понимаю, вас там в поле по голове часто бьют, но ты все же попробуй подумать - сколько у нас в клане ирьенинов, помнишь? Двадцать три, Хизаши! Из них мы обязаны предоставлять десятерых в центральный госпиталь Конохи. Еще троих мы вынуждены держать при дворе дайме. А остальные, глупый ты воин, завалены работой!
– Старейшина ядовито цедила слова сквозь зубы.
– Окини - сама, я все понимаю, но обладающий истинным бьякуганом...
– Ну что за привычка у Окини прерывать собеседника. Хотя... Раз она с такими привычками дожила до седых волос, то она явно имеет, что противопоставить недовольным ее стилем беседы.
– Должен быть воином, да? Машиной смерти? Да сколько угодно! Ты головой своей думай. У мальчишки уже открыт центр жизни, ты понимаешь это? Его уже можно начинать обучать, разумеется, после обретения им элементарного контроля, что бы каналы не рвал себе. Или ты предлагаешь ждать, пока у него откроется 'Янь'? И для этого бросить все силы на подготовку, загоняв его тренировками по Джуукен? Кто - то из нас двоих идиот, Хизаши, и этот кто - то явно не я.
– Но...
– Хизаши безнадежно попытался вставить слово в поток речи старейшины.
– Никаких но! Тебе в любом случае будет выделено время на подготовку мальчишки. Кстати, ты вообще видишь, что мальчишка истощен, и не подготовлен? Да на одно восстановление его физической формы, ликвидацию рахита и тому подобных вещей уйдет куча времени. Нельзя его вот так вот взять и начать гонять как Тори! Это тебе не клановый ребенок, которому связки растягивают с трех лет, баран!
– Уймитесь.
– Усталым голосом проговорил Хиаши.
– Сделаем так. Раз у мальчишки уже открыт центр жизни, вариантов нет никаких. Надо начинать подготовку. Но, Окини-сама, позорить клан, показывая миру недоучку - Хъюгу с истинным бьякуганом, я вам не позволю. Не позже двенадцати лет мы обязаны будем выставить его на экзамен генинов. Или вам напомнить, что проклятый Хирузен продавил с помощью Фугаку Учихи закон об обязательном прохождением всеми шиноби экзаменов на генина, вне зависимости от желаемой специализации, с последующей боевой полевой практикой? И что практику эту Акире в любом случае проходить в поле придется в двенадцать лет? Окини-сама, вы это осознаете?
– Осознаю. Этот проклятый закон уже унес во мрак уже семерых владельцев чистого бьякугана жизни.
– Скривившись, словно раскусив хороший такой лимон, выплюнула Окини.
– Неужели? А кто именно настаивал на чисто ирьенинской подготовке для владельцев однофазного бьякугана жизни, вы помните?
– Хиаши совершенно бесстрастен. И его Окини слушает, не перебивая.
– И... Что вы предлагаете, Хиаши-доно?
– Так, старушка готова к конструктиву. Мысленно аплодирую Хиаши. Главой клана он стал явно не за красивые глаза.