Ирландия. Прогулки по священному острову
Шрифт:
Энтузиазм, который местные жители проявляют в отношении своей «дороги», хорошо бы направить в иные сферу науки. Университетский диплом им был бы обеспечен. Воображение, конечно же, работает у местных не хуже, чем в случае с озерами Килларни.
Больше всего в «дороге» поражает математическая точность. Все колонны здесь обособлены, но стоят так близко одна к другой, что между ними и ножа не просунешь. Большинство из них шестигранные, но есть и такие, у которых по пять или по семь граней. Говорят, что здесь только три девятигранных колонны среди всех сорока тысяч, формирующих «дорогу». Среди них есть всего одна трехгранная колонна. На малой «дороге» гид показал мне восьмигранник, пятигранник, шестигранник и семигранник. Затем посадил меня
На «дороге» есть чудесное образование, состоящее из пяти правильных пятигранников, окружающих семигранник. Его называют «веером дамы». Есть здесь и «замковый камень».
Хотя «дорога великанов», запечатленная на множестве фотографий, стала для нас тривиальным явлением, все же человеку, приезжающему в Ирландию, не следует ею пренебрегать. Я был приятно поражен тем, что смотрел на нее как на чудо, хотя впервые увидел ее в шестилетнем возрасте на фотографии в вагоне поезда.
И еще одно воспоминание я унесу с собой с этого места. Я увидел бухту, впоследствии названную Порт-на-Спания, потому что шторм принес сюда испанскую Армаду. Погибли много людей. Какое страшное место для кораблекрушения! Я представил себе, как безжалостный ветер бросает корабль на острые скалы, сверху на него обрушиваются волны, и впереди нет ничего, кроме «дороги великанов».
В этом ужасном месте адмирал Алонсо де Лейя и его экипаж нашли свою смерть.
Дорога вдоль побережья от «дороги великанов» до Белфаста выше всяких похвал. В яркий солнечный день она, на мой взгляд, лучше дороги Корниш, что на юге Франции.
На всем пути справа от тебя горы, слева — синее море; в ясный день можно увидеть Шотландию. В некоторых местах до нее каких-то двенадцать миль. Я увидел Айлей и холмы Джуры, которые ни с какими другими не спутаешь; за низким мысом Кинтайр проглядывала вершина Гоутфелла, самой высокой горы на острове Арран.
Не знаю на Британских островах другой дороги, где на расстоянии восьмидесяти миль можно увидеть столь разнообразную и чарующую красоту. Здесь есть высокие, как горы, холмы, низины и плато, лесные долины и водопады, медленные реки и волшебные леса, обширные пастбища, неожиданные участки коричневого ирландского болота и море, которое можно увидеть или услышать. Море с грохотом обрушивалось на скалы, либо лениво набегало на желтый песок.
Неподалеку от «дороги великанов» возле Баллинтоя, дорога ведет к пропасти. Через нее переброшен опасный мост. Он представляет собой две параллельные веревки с поперечинами, а поверх поперечин — доски. Имеются и веревочные перила, раскачивающиеся на ветру, да и весь мост качается. Внизу, на глубине сто футов, острые камни.
По этому мосту ходят рыбаки. Они работают в лососевом питомнике у подножия скалы. Я видел, как один из них легко бежал по ужасному мосту с ящиком рыбы на плечах! С противоположной стороны, в нескольких милях от берега, есть удивительный островок Ратлин. Именно там Роберт Брюс, прятавшийся в пещере, наблюдал за пауком, который изо дня в день настойчиво плел паутину.
Через городок Балликасл я проехал в Кушенден, божественное место на берегу моря, а затем взял курс на юг, к Кушендоллу. Вся красота природы уместилась в двух милях плато Антрима. Два ручья весело поют, сбегая по скалам. Деревья образуют зеленый шатер. Дикие цветы, шелест листьев, рев водопада, зеленые и коричневые горы и море на востоке. Это одно из счастливых мест, которое не забудешь.
Я сидел, слушал симфонию природы, а потом вынул книгу, которую каждый человек, едущий в Антрим, обязан держать у себя в кармане: «Песни долин Антрима». Написала ее сладкозвучная поэтесса Мойра О’Нейл. Многие ее стихи известны уроженцам Ольстера, где бы те ни жили, однако их не слишком часто цитируют.
Наиболее известно ее стихотворение «Корримила». Это, как я полагаю,
А дорога все бежала от одного прекрасного вида к другому, миля за милей, ее сопровождали сияющие за морем голубые шотландские горы. Затем она свернула на юг, к Белфасту. Не было ни трамваев, ни фабрик, ни велосипедистов, ни кораблей. Я подъехал к столице Северной Ирландии.
Белфаст — большой, современный город с населением 384 000 человек. Он даже больше, чем Глазго. Таким его сделала промышленная революция, торговля и расширение империи. Как и все современные города, он является красноречивым свидетельством былого превосходства Великобритании над остальным миром в гонке за техническим прогрессом. Те времена прошли, и мир догнал нас, отсюда и нынешние неприятности на верфях Клайда и Белфаста.
Белфасту далеко до красивого Дублина. Если провести сравнение с Шотландией, то Белфаст можно уподобить Глазго, а Дублин — Эдинбургу. У Дублина красота и традиции, у Белфаста — сила и амбиции. У Дублина женская природа, у Белфаста — мужская. Если бы можно было их поженить, то от такого союза произрос бы великий и гармоничный народ. Однако мужчина довольно робок, он боится потерять свою независимость. Боится женщин. Он думает, что она начнет транжирить и втянет его в ненужные расходы. К тому же у нее может проявиться религиозная мания. По вышеперечисленным причинам он и решил остаться богатым холостяком, впрочем… надолго ли?
Первое впечатление — Белфаст больше других городов напоминает Глазго. Возможно, это потому, что в речи горожан звучит картавое « р». Трамваи здесь раскрашены, как в Глазго, в цвета неаполитанского мороженого. Обращает на себя внимание главное здание — большой ренессансный дворец; это муниципалитет. Он тоже похож на ратушу Глазго. Отличие в том, что здесь вместо колокольни купол, имеющий некоторое сходство с куполом собора Святого Павла.
Город — олицетворение энергии, сделавшей Ольстер прогрессивной провинцией Ирландии. В Белфасте нет и следа кельтских сумерек. Дело, которое сформировало город, ментально и физически связано с Глазго, Манчестером и Ливерпулем. Белфаст является одной из самых больших промышленных столиц нашего времени.
Еще одно занятие мужчин из Белфаста связывает их город с Глазго. Глазго создал себе Клайд. Эта река представляет собой ручей, такой узкий, что большие современные суда заходят туда бочком. Реку расширили и углубили. Углубляют ее каждый день. Белфаст тоже упрямо встал на болоте. Сент-Джон Эрвин так написал о родном городе:
Когда приезжий выносит свое суждение о Белфасте, надо помнить, что город вырос быстро, и появился недавно. За восемьдесят лет население увеличилось в семь раз. Около половины города построено в последние тридцать пять лет, и строили его мужчины, инстинкт первопроходца которых был развит сильнее, чем у других людей. Центральная часть города стоит на болоте. Под одной из главных улиц течет река. Земля под площадью Донегол такая водянистая, что, прежде чем строить магазины, пришлось вбивать сваи. От одного удара бабки тяжелое бревно исчезало в рыхлой земле. На этой грязи и воде прадеды нашего поколения и построили Белфаст. Они пришли из своих лачуг и ферм, физически сильные, исполненные решимости и веры, и работали на не подающей надежд земле. Быстро, не тратя времени на планирование, построили город. Ольстер — маленькое место на маленьком острове, однако он сыграл огромную роль в создании Британской империи и Соединенных Штатов. Новаторский и несгибаемый дух вступил в бой с болотистой почвой устья Лагана, создал на ней преуспевающий город и обратился к новым свершениям.