Ироническая Хроника

Бурмистров Тарас Юрьевич

23 февраля 2001 года Политический деструктив

Последний месяц молодую и неокрепшую украинскую государственность сотрясают политические бури, невиданные со времен обретения республикой независимости. Оппозиция обвиняет президента Кучму в причастности к убийству журналиста Георгия Гонгадзе, труп которого нашли в лесу под Киевом осенью прошлого года. В деле фигурируют кассеты, тайком записанные в кабинете Кучмы и содержащие ценнейшую информацию о современных украинских методах управления государством. Народные массы между тем хлынули на улицы, восприняв происходящее как веселый внеплановый карнавал. В Киев устремились тысячи энтузиастов со всех концов республики, которые теперь занимаются там делом: устанавливают палаточные городки в центре города, водят по улицам ослов и баранов с табличками "я голосовал за Кучму" и время от времени бьют витрины.

Когда накал страстей разгорелся не на шутку, руководство страны выступило с "Обращением к украинскому народу", под которым подписались не только

президент, но и премьер-министр и спикер парламента. Это "Обращение" - что-то феноменальное по своей яркой образности, выразительному стилю и эмоциональной приподнятости. Те, кто хотя бы понаслышке знаком со своеобразным слогом пана Кучмы, ни на мгновение не усомнятся, что эту речь президент Украины писал собственноручно. Стилистическая основа этого документа - советский бюрократический слог, осложненный современными порывами украинской элиты к "соборности" и "духовности", а также к так называемой "розбудове державы". "Уважаемые соотечественники", заявляет президент, "обратиться к вам вынуждают попытки поставить Украину перед великими испытаниями, втянуть ее в водоворот нездоровых страстей". В первой части этой формулы явно использована знаменитая фраза Столыпина о том, что "нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия"; что же касается второй, то она, честно говоря, ставит меня в тупик. Помнится, Г. Гумберт, герой набоковского романа "Лолита", протестовал против того, чтобы его юная возлюбленная предавалась со своими сверстниками "здоровым забавам"; это еще как-то можно понять; но что такое "нездоровые страсти", да еще применительно к целому государству? "Причем делается это тогда", продолжает президент, "когда мы начали выходить из долгого экономического кризиса, когда у народа появились реальные надежды на лучшее". Действительно, как не вовремя! Хотя, с другой стороны, когда же и погружаться в "водоворот нездоровых страстей", как не тогда, когда в карманах завелось немного денег? Народу ведь нужен не только хлеб, но и зрелища.

"Будем называть вещи своими именами: против нашего государства развернута беспрецедентная политическая кампания со всеми признаками психологической войны". Блестящая формулировка! Непонятно только, кто воюет "против нашего государства". Ничего не сказано и о том, что представляют собой "движущие силы этого провокационного действа"; президент ограничился одной только грозной сентенцией, что "Украина и мир еще узнают о них". Немного подробнее говорится в документе о "политических силах, для которых не существует ничего, кроме собственных интересов и амбиций, эгоистических устремлений и сиюминутных ожиданий". Они "нагнетают атмосферу истерии и психоза, надеясь на этой волне расшатать законные государственные институции и как-нибудь прорваться к власти".

"Сегодня делается неприкрытый расчет на обманутых статистов", продолжает Кучма. "Поскольку абсолютное большинство украинского народа не откликается на провокационные призывы профессиональных революционеров, им не остается ничего иного, как апеллировать к крайним, экстремистским силам, к возбужденной толпе, используя ее как таран и способ запугивания обывателей зловещими аналогиями. Стоит присмотреться ближе к их символике, к атрибутам, которыми обставляются театральные политические шоу, чтобы убедиться: перед нами - украинская разновидность национал-социализма". Ничего не скажешь, возбужденная толпа, используемая как таран - это сильный образ. Что же касается борьбы с нацизмом, то я могу смело порекомендовать пану Кучме передовой западный опыт противодействия подобным настроениям масс. Недавно германские власти разработали программу по борьбе с нацистскими группировками. Суть ее предельно проста: каждому боевику, отказавшемуся от своих радикальных взглядов, выплачивается денежное пособие на сумму до 50 тыс. долларов. Пока неясно, правда, как именно правительство собирается выяснять искренность такой смены убеждений; но этот вопрос, похоже, волнует его намного меньше, чем быстрый рост нацистских настроений в стране. Как заявил на днях немецкий министр внутренних дел: "если хотя бы один человек готов покончить с экстремизмом, то государство не должно скупиться на расходы". Странно, как это правительства раньше не додумались до столь простого и изящного способа превращать свирепых боевиков в мирных обывателей. Впрочем, он давно уже применяется российскими властями в Чечне: просто диву даешься, когда видишь, какие замечательные главы районных администраций получаются из бывших полевых командиров.

Но вернемся к обращению Леонида Кучмы. "Каждый из вас, уважаемые сограждане", говорит он, "должен понять: единственная надежда этих политиканов, которые сожгли за собой все мосты, на то, чтобы искры вражды, непримиримости и озлобления перекинулись на все общество, ваши дома и ваши судьбы. Силясь возродить угрозу полномасштабного гражданского конфликта, которого Украина избежала на самых сложных этапах своего становления, они надеются, что в обстановке хаоса, неуверенности, безвластия и беспорядка ("безвладдя i безладдя" в оригинале) им удастся удержаться на плаву". В этой сентенции,

на первый взгляд такой неуклюжей, на самом деле продемонстрирована фантастическая литературная виртуозность. Для стиля Кучмы характерна повышенная метафоричность, а это - самая сложная и опасная вещь в литературе. Набоков в своем романе "Дар" любил издеваться над писателями типа Михайловского, у которого "легко отыскивалась брюхом вверх плавающая метафора вроде следующих слов о Достоевском: бился, как рыба об лед, попадая временами в унизительнейшие положения". Лотман схожим образом характеризовал "Последние элегии" Некрасова:

Душа мрачна, мечты мои унылы,

Грядущее рисуется темно.

Привычки, прежде милые, постылы,

И горек дым сигары. Решено!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я рано встал, не долги были сборы,

Я вышел в путь, чуть занялась заря;

Переходил я пропасти и горы,

Переплывал я реки и моря.

"Литературные штампы подобраны здесь таким образом", пишет маститый исследователь, "чтобы непосредственные зрительные их переживания читателем исключались. Всякая попытка представить автора с сигарой в руках, переходящим "пропасти и горы" или переплывающим "реки и моря" может создать лишь комический эффект". Не то у Кучмы: в его тексте зрительные и метафорические ряды строго соотносятся. "Политиканы", которые "сожгли за собой все мосты", теперь надеются на то, что искры от этих пожарищ перекинутся на все украинское общество, его "дома и судьбы". В этой "обстановке неуверенности" им теперь не удержаться на плаву, говорит Кучма.

"Безусловно, не стоит драматизировать ситуацию", продолжает он. "В масштабах всего общества, его жизни эта суета - не более чем микроскопические, скоротечные аномалии, и не им обозначать будущее Украины". Выражение "скоротечные аномалии" вызывает в моей памяти лишь одну литературную ассоциацию, и ту не вполне пристойную. Это эпиграмма Пушкина:

Словесность русская больна

Лежит в истерике она

И бредит языком мечтаний,

И хладный между тем зоил

Ей Каченовский застудил

Теченье месячных изданий.

Украинская словесность сейчас, пожалуй, находится в еще более тяжелом положении: в этой стране время от времени останавливается "теченье" даже ежедневных изданий. Впрочем, рассматривать медицинские аспекты современной украинской политики в мои планы не входило.

Концовка обращения Кучмы выдержана в еще более торжественном стиле. "Анархия, произвол и беззаконие не пройдут!", заявляет президент. "Мы будем и дальше направлять усилия власти, всех ее ветвей и органов на обеспечение мирного, спокойного настоящего и ясного, предсказуемого будущего Украины. Единство наших позиций и подходов, однозначную настроенность на решительный отпор политическому деструктиву свидетельствует это обращение".

Пожелаем же украинской власти, со всеми ее ветвями и органами, успехов на этом поприще! Пусть еще не одно обращение к нации засвидетельствует ее "однозначную настроенность" на решительный отпор "политическому деструктиву"!

3 Апреля 2001 года Удавить по-тихому

На прошлой неделе в Москве прошел митинг под неуклюжим названием "в поддержку свободы слова в России и телекомпании НТВ". Ему предшествовало письмо "видных деятелей науки, культуры и политики", созданное с теми же благими намерениями и опубликованное в газетах на правах рекламы. В качестве подписи под этим письмом красовалось больше сотни имен, и каких имен! Без преувеличения можно сказать, что там отметился весь цвет московской и петербургской интеллигенции. В числе прочих в этом списке были Юз Алешковский "товарищ Сталин, вы большой ученый", Белла Ахмадулина "сокровище русской поэзии", Андрей Битов "пушкинский дом", Михаил Боярский "кто на новенького", Михаил Горбачев "процесс пошел", Армен Джигарханян "в мире нет стольких армян", Виктор Ерофеев "русские цветы зла", Филипп Киркоров "зайка моя", Алла Пугачева "женщина, которая поет" (не путать с "человеком, который смеется"), Владимир Соловьев (надеюсь, не тот, который "Оправдание добра") и Григорий Чхартишвили (по кличке Борис Акунин).

Озаглавлено это послание интеллигенции русскому народу "Самое время начать беспокоиться"; этот строгий, дидактический тон выдерживается и в дальнейшем. Пробежав глазами этот документ эпохи, чувствуешь, как тебя охватывает невольная робость. Это не что иное, как выговор - гневный, раздраженный и придирчивый. Хозяева НТВ раздосадованы тем, что общественность так вяло реагирует на притеснения их детища со стороны властей, и считает нужным указать этой общественности на ее священный долг. "Вот уже почти год крупнейшая в стране общенациональная телекомпания НТВ находится под беспрецедентным давлением", пишут авторы письма. "Почти год оно неуклонно усиливается, постепенно приобретая характер репрессий. Обыски, допросы, аресты, запугивания и публичная клевета стали уже рутинными обстоятельствами, в которых работают руководители и сотрудники компании, редакции и журналисты. Политический подтекст этих преследований совершенно очевиден: подавление инакомыслия в стране".