Иронические юморески
Шрифт:
За одной из парт в среднем ряду сидит черноволосый мальчик в голубой рубашке. Он очень возбужден всем, что происходит вокруг. Лицо его раскраснелось о г волнения. При каждом вопросе он вскакивает и изо всех сил вытягивает руку вперед. Ему кажется, что учительница не видит его из-за сидящих перед ним учеников. Не опуская руки, он мечется из стороны в сторону, словно посаженный в клетку зверек, и чуть не вываливается из-за парты. Учительница же, как нарочно, спрашивает кого: нибудь другого, и он каждый раз плюхается обратно на место, с отчаянием откидываясь на спинку парты. В его глазах появляется спокойное разочарование
Наконец стихотворение прочитано. Учительница велит достать тетради и выписать из стихотворения названия предметов, то есть слова, отвечающие на вопросы «кто?» или «что?».
Все достают тетрадки и начинают писать. У ребят возникает ряд недоумений, с которыми они обращаются друг к другу или к учительнице. Одному кажется, что надо выписать слово «растет», потому что можно спросить «Кто растет?» Другому кажется, что слово «дом» не надо выписывать, потому что нельзя сказать: «Кто дом?»
Aloe внимание привлекает ученик, сидящий в крайнем ряду у окна за последней партой. Он сидит один, без пары. Я его уже давно заметил, еще когда читали стихотворение и учительница задавала вопросы. Он сидел тихо, положив ручонки перед собой на парту, жмурился, словно котенок на солнышке, спокойно поглядывая то в окно, то на ребят, и ничем не обращал на себя внимания учительницы.
Это и был Калитин, которого учительница отрекомендовала мне как будущего второгодника. На его розовощекой, безмятежной физиономии по временам блуждала мечтательная улыбка. Трудно сказать, к чему она относилась. Может быть, он улыбался ответам ребят, может быть, собственным мыслям. Он ни разу не поднял руку, не ответил ни на один вопрос. Учительница «работала» с более активными учениками, а о нем как будто забыла. И он, видимо, забыл о ней и мечтал о чем-то своем. Теперь же, когда все ребята стали писать, Калитин тоже достал тетрадь и пишет. Работает он усердно. Стараясь поаккуратнее выводить буквы в тетрадке, он низенько наклоняется к парте, словно прислушивается к скрипу пера, и чуть ли не ложится на парту щекой. Время от времени он нагибается и исчезает с головой в недрах парты, после чего появляется с промокашкой или резинкой в руке.
Меня начинает удивлять, что у Калитина не возникает никаких вопросов. Он ни разу не обратился за помощью к товарищам или к учительнице. Ведь если более успевающие ученики в трудных случаях прибегают к помощи учительницы, как может отстающий Калитин обходиться без нее.
Задание между тем выполнено. Занятия окончились, и ребята стали расходиться. За партами оставались только те, кто не успел списать с доски задание на дом. Я подошел к заинтересовавшему меня Калитину. Учительница неодобрительно взглянула в мою сторону.
— Вы на него не смотрите, — сказала она.
— Почему? — удивился я.
— Да что на него смотреть! Он — плохой ученик, отстающий! — бросила она, уходя из класса.
Но, признаюсь, я не послушался ее и заглянул в тетрадку Калитина. Оказалось, что малыш честно трудился, но вместо того чтобы выписать из стихотворения пять-шесть слов, он проделал огромную для него работу: переписал все стихотворение целиком.
— Что же ты, дружочек, наделал? — сказал я, приходя в замешательство. — Ведь надо было выписать только названия предметов, а ты все стихотворение переписал.
Он посмотрел на меня, приоткрыв
— Тебе, наверно, плохо видно отсюда? — спросил я его.
— Плохо.
— А ты бы попросил учительницу, чтоб она пересадила тебя поближе.
— Он отстающий, — сказал мне мальчик в голубой рубашке, который так старательно прыгал, когда учительница задавала вопросы.
— Что же такого, что отстающий? Разве ему не надо учиться?
— Он все равно на второй год останется.
— Что ты, на второй год! — деланно удивился я. — Еще до конца года далеко. Он успеет выправиться. А вы бы помогли ему. Разве у вас товарищи не помогают друг другу?
— Почему не помогают? Мы занимаемся с отстающими.
— Как же вы занимаетесь?
Ко мне подскочил шустренький мальчишка с рыжими волосами и веснушками по всему лицу.
— У нас сегодня будет занятие с отстающими, — доложил он мне и вдруг заорал пронзительным голосом — Не расходись! Не расходись, говорят!
Погнавшись тут же за кем-то из отстающих, он выскочил за дверь и ускакал в неизвестном направлении.
Я решил остаться и посмотреть на занятия с отстающими. Интересно было, как такие маленькие ребята справляются с делом, которое не удается даже их преподавателям В это время несколько малышей (а это была бригада по озеленению класса) принесли в кружках воды и принялись поливать на окнах цветы. Пока я разговаривал с ними, остальные ученики понемножечку расходились. Потом вдруг снова прискакал этот рыжеволосенький и закричал:
— Где же отстающие? Ты куда, Соколов? Не расходись! Ты же отстающий!
Он нагнал Соколова в дверях и со всего размаха треснул его сумкой с книжками по спине. Соколов на это даже не оглянулся и удалился с невозмутимым видом. Рыжеволосый выскочил на середину класса, трагически расставил руки и закричал:
— Ну вот! Все отстающие разошлись! С кем теперь заниматься?
Я огляделся вокруг. В классе, кроме поливальщиков цветов, никого не было. Я попрощался с ними и тоже пошел домой.
«Отстающий» Калитин, однако ж, не выходил у меня из головы. Все мои мысли почему-то возвращались неизменно к нему. Он, на мой взгляд, вовсе не был каким-нибудь умственно отсталым ребенком, которому не место в нормальной школе. С начала учебного года прошло лишь каких-нибудь три месяца, а Калитин за это время научился и читать, и писать. Стихотворение он переписал в общем-то хорошо для его возраста: не посадил в тетради ни одной кляксы, не измазал в чернилах пальцы, в то время как у некоторых более успевающих учеников чернильные пятна были не только на руках, но и на щеках, а один маленький остроносенький мальчишка умудрился перепачкать губы и даже зубы, потому что имел привычку совать, в задумчивости, перо с чернилами в рот. Книжки и тетради у Калитина аккуратно лежали в сумке, карандаш, ручка, перья — в пенале. Если ему казалось, что нужно сменить перо, он доставал из парты сумку, из сумки вынимал пенал, из пенала — перо, потом клал пенал обратно в сумку, а сумку прятал в парту. По всем его методически рассчитанным действиям было видно, что ребенок он аккуратный, собранный, смирный, дисциплинированный и к тому же вполне серьезный.