Исаак Бабель, Бабель Исаак Эммануилович

Исаак Бабель

на обложку

Бабель Исаак Эммануилович

Шрифт:

— Папаша, — ответил Беня, не поднимая глаз, — вернитесь к вашей супруге.

Но к ней незачем было возвращаться, к мадам Горобчик. Она сама примчалась в подворотню и покатилась по земле, болтая в воздухе старыми, желтыми своими ногами.

— Ай, — кричала она, катаясь по земле, — Мендель Погром и сыны мои, байстрюки мои… Что вы ('делали со мной, байстрюки мои, куда дели вы мои волосы, мое тело, где они, мои зубы, где моя молодость…

Старуха визжала, срывала рубаху со своих плеч и, встав на ноги, закрутилась на одном месте, как собака, которая хочет себя укусить. Она исцарапала сыновьям лица, она целовала сыновьям лица и обрывала им щеки.

—

Старый вор, — ревела мадам Горобчик, и скакала вокруг мужа, и крутила ему усы и дергала их, — старый вор, мой старый Мендель…

Все соседи были разбужены ее ревом, и весь двор сбежался в подворотню, и голопузые дети засвистели в дудки. Молдаванка стекалась на скандал. И Беня Крик, на глазах у людей поседевший от позора, едва загнал своих новобрачных в квартиру. Он разогнал людей палкой, он оттеснил их к воротам, но Левка, младший брат, взял его за воротник и стал трясти как грушу.

— Бенчик, — сказал он, — мы мучаем старика… Слеза меня точит, Бенчик…

— Слеза тебя точит, — ответил Бенчик, и, собрав во рту слюну, он плюнул Левке ею в лицо. — О низкий брат, — прошептал он, — подлый брат, развяжи мне руки, а не путайся у меня под ногами.

И Левка развязал ему руки. Парень проспал на конюшне до рассвета и потом исчез из дому. Пыль чужих мостовых и герань в чужих окнах доставляли ему отраду. Юноша измерил дороги скорби, пропадал двое суток и, вернувшись на третьи, увидел голубую вывеску, пылавшую над домом Криков. Голубая вывеска толкнула его в сердце, бархатные скатерти сбили с ног Левкины глаза, бархатные скатерти были разостланы на столах, и множество гостей хохотало в палисаднике. Двойра в белой наколке ходила между гостями, накрахмаленные бабы блестели в траве, как эмалированные чайники, и вихлявые мастеровые, уже успевшие скинуть с себя пиджаки, схватив Левку, втолкнули его в комнаты. Там сидел уже с исполосованным лицом Мендель Крик, старший из Криков. Ушер Боярский, владелец фирмы «Шедевр», горбатый закройщик Ефим и Беня Крик вертелись вокруг изуродованного папаши.

— Ефим, — говорил Ушер Боярский своему закройщику, — будьте такой ласковый спуститься к нам поближе и прикиньте на мосье Крика цветной костюмчик prima, как для своего, и осмельтесь на маленькую справку, на какой именно материал они рассчитывают — на английский морской двубортный, на английский сухопутный однобортный, на лодзинский демисезон или на московский плотный…

— Какую робу желаете вы себе справить? — спросил тогда Бенчик папашу Крика. — Сознавайтесь перед мосье Боярским.

— Какое ты имеешь сердце на твоего отца, — ответил папаша Крик и вынул слезу из глаза, — такую справь ему робу.

— Коль скоро папаша не флотский, — прервал отца Беня, — то ему наиболее подходящее будет сухопутное. Подберите ему сначала соответственную пару на каждый день.

Мосье Боярский подался вперед и пригнул ухо.

— Выразите вашу мысль, — сказал он.

— Моя мысль такая, — ответил Беня…

ЗАКАТ

(пьеса)

Закат. Впервые: журн. «Новый мир», 1928, № 2, февраль.

Первый

вариант пьесы был создан за полтора года до ее публикации и с не свойственной Бабелю быстротой: «В Ворзеле за девять дней я написал пьесу. Это значит, что за девять дней жизни, в условиях, мною выбранных, я успел больше, чем за полтора года» (из письма 26 августа 1926 г). В сентябре 1926 г. пьеса была переписана заново. В октябре того же года Бабель решился прочесть ее людям, мнением которых дорожил: «Пьеса моя произвела на слушателей — Марков, Воронский и несколько актеров Художественного театра — благоприятное впечатление, но мы условились, что я сделаю кое-какие дополнения. Я чувствую, что третья сцена у меня не доработана, и не хочу сдавать пьесу в таком виде» (из письма 18 октября 1926 г.).

В конце марта и начале апреля 1927 г. писатель снова проверяет очередной вариант пьесы на слушателях: устраивает публичные чтения в Одессе и Виннице. Только 22 июня того же года после новой переработки он посылает рукопись В. Полонскому, бывшему тогда главным редактором «Нового мира».

Первая постановка «Заката» состоялась в Баку (премьера 23 октября 1927 г… Бакинский рабочий театр, режиссер В. Ф. Федоров), а через два дня — вторая, в Одессе (Одесский театр русской драмы, режиссер А. Л. Гринич). По отзывам прессы, одесская постановка была более удачной, более «бабелевской». В Москве постановку «Заката» осуществил МХАТ 2-й (режиссер Б. М. Сушкевич). Премьера состоялась 28 февраля 1928 г. Несмотря на участие в пьесе лучших актеров театра (Двойра — Бирман, Беня Крик — Берсенев, Мендель Крик — Чебан), спектакль успеха не имел и после шестнадцати представлений сошел со сцены.

«Театр не сумел передать зрителю тонкости комедии, с виду грубоватой, и если они продолжают вывешивать афишу, это, ясное дело, обусловлено тем, что там есть много моего, а не тем, что идет от театра, моту сказать это без тщеславия» (из письма Бабеля 2 апреля 1928 г.). В 60-е гг. пьеса обретает второе рождение на театральной сцене. В 1965 г. «Закат» был поставлен в будапештском театре «Талия», в театре «Габима» (Израиль), в 1966-м — в Национальном театре Праги. По мотивам пьесы и двух одесских рассказов осуществлена постановка музыкального спектакля «Закат» в Рижском русском драматическом театре (премьера — 31 марта 1987 г.). Свою версию пьесы создал Московский академический театр им. В. Маяковского (премьера — 15 января 1988 г.).

_____

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Мендель Крик — владелец извозопромышленного заведения, 62 года.

Нехама — его жена, 60 лет.

Беня — щеголеватый молодой человек, 26 лет.

Левка — гусар в отпуску, 22 года.

Двойра — перезрелая девица, 30 лет.

Арье-Лейб — служка в синагоге извозопромышленников, 65 лет.

Никифор — старший кучер у Криков, 50 лет.

Иван Пятирубель — кузнец, друг Менделя, 50 лет.

Бен Зхарья — раввин на Молдаванке, 70 лет.

Фомин — подрядчик, 40 лет.