Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1
Шрифт:
Все это было обременением для тех, кто осуществлял реформы 90-х годов. Интеллигенцию, заразившую народ разрушительной волей к нормальности (в ее описанных мною вариантах криминального гедонизма и «церкви тела»), использовали и превратили в социального маргинала. Общество управляется внутренними, а не универсальными социальными иерархичностями. Мой отец, доктор наук, профессор, заведующий кафедрой, получал 600 советских рублей в месяц. Много это или мало? Поскольку рабочий получал 150–180 рублей, то это в 3–4 раза больше, чем зарплата рабочего. Это «в раза больше» определяло место в обществе, степень нужности, а значит, и уважения.
Сегодня мои учителя, профессора Московскою геологоразведочного института (института, по определению обеспечивающего сырьевой сектор экономики), получают никак не больше 500 долларов, а то и меньше. Профессора ряда ведущих технических вузов — по 500 долларов. Счастливцы, добившиеся высшей квалификации в МГУ, — по 800–900 долларов. Нормальность? В какой другой стране мира, пусть не развитой, а развивающейся, существует такая депрессия в сфере оплаты труда ученых, инженеров, профессоров и так далее? Везде эта лидирующая группа, группа развития, получает больше других категорий работников. Меньше других категорий она получает только у нас в стране. И это говорит о качестве протекающего процесса больше, чем все заявления по поводу воскрешающейся России.
Эти заявления — непонятно, кому нужные, — выполняют чудовищную роль. Они мешают осознать, что происходит с действительностью. 15 февраля 2008 года, Красноярск. Из стенограммы выступления Первого заместителя Председателя Правительства России Дмитрия Медведева на V Красноярском экономическом форуме «Россия 2008–2020. Управление ростом»:
«Продолжая реализацию тех проектов, которые были инициированы два-три года назад, мы должны будем сконцентрироваться в ближайшие четыре года на основных направлениях, на своеобразных четырех «и»: институтах, инфраструктуре, инновациях, инвестициях».
Позже Д.Медведев начнет говорить о пяти «и», добавляя в качестве пятого «и» интеллект. Этот разговор о четырех или пяти «и» был бы абсолютно правомочен в конце 60-х годов, в условиях СССР, готового к постиндустриальному рывку. Он был бы столь же правомочен в условиях высокоразвитой капиталистической действительности, например, той, с которой имел дело Рональд Рейган. Но он абсолютно неправомочен в условиях четырех «д» — декультурации, деиндустриализации, десоциализации, дегенерации. В условиях системного регресса, захватывающего как материальную, так и духовную сферу. В условиях глубочайшего культурного провала.
Все это сдержано Путиным в период с 2000 по 2008 год, и потому мы еще не развалились окончательно. Но сдержано — не значит переломлено. Признай Медведев в качестве исходной ситуацию четырех «д» — ему пришлось бы говорить о восстановительном периоде или о чем-то другом, находящемся в соотношении с поставленным конечным заданием. Ни один политический лидер не может говорить о цели, не характеризуя стартовое состояние, из которого надо двигаться к цели по определенной траектории.
Но Медведев лукаво избавлен от этой необходимости разговорами о том, что Россия в 2000–2008 году якобы не регресс сдерживала (что является большим, но относительным позитивом, вполне достаточным для сохранения ключевых политических позиций Путиным и его преемниками), а возродилась аки феникс из пепла. Возродилась?
Разгром советского индустриального и постиндустриального секторов… Сорок миллионов гектаров (целая европейская страна, квадрат размером примерно 650x650 километров), выведенные
Даны нам в качестве старта эти самые четыре «д». А мы говорим, что на финише будут четыре или пять «и». За счет чего? Четыре «д»… Что они сделали с ядром российской исторической личности? Травмировали это ядро? Сменили его?
К какой исторической личности обращается Д.Медведев, говоря об этих самых «и»? Сочетаемы ли такие «и» с нормальностью в ее рассмотренном нами триединстве, при котором один социальный модус этой самой нормальности мечтает или осуществляет эмиграцию в нормальные страны, другой модус превращает нормальность в криминальный гедонизм, а третий читает проповеди с амвона «церкви тела»?
Так какова же нынешняя Россия? Господин Ракитов, будучи советником Ельцина и призывая к модернизации России через катастрофу во имя смены ядра культуры (оно же ядро цивилизации как культурно-исторической монады — не путать с мировой цивилизацией или с цивилизованностью), добился катастрофы. Но добился ли он смены ядра исторической личности, атакуемого этой самой катастрофой? Сам же Ракитов признает теперь, что этого не произошло. И призывает фактически менять дальше ядро уже за счет расчленения России. При этом он тоже прославляет нормальность в духе культа тела, прямо уравнивая нормальность с уютными, комфортными, хорошо пахнущими сортирами и утверждая, что качество сортиров намного важнее всего, чего угодно — культурного и исторического творчества, геополитического потенциала, научно-технической и экономической мощи.
Как соотносятся нормальность в понимании Ракитова с нормальностью в понимании Медведева? Ведь Медведев — я в этом абсолютно убежден — не готов добиваться нормальности ракитовским методом расчленения России на части. Да и вряд ли он все-таки так солидаризируется с нормальностью в духе «церкви тела» (запах, исходящий из сортира, комфортность стульчака и так далее). Но отсутствие четкой грани между ракитовским и медведевским пониманием нормальности, грани, проведенной, говоря образно, не пастельным карандашиком, а солдатским штыком, создает огромные политические проблемы.
Ядро культуры… Ядро культурно-исторической монады… Ядро исторической личности… Это ядро истерзано. Но о смене ядра говорить не приходится. А раз так, то политический лидер, который в качестве личности лелеет в своем ядре нормальность как сокровенную экзистенциальную идею, должен соотносить лелеемое и с безумием, являющимся нормой для исторической личности, к которой он обращается, и с патологизациями ядра этой исторической личности, и с тем, что я назвал четырьмя «д».
В противном случае, апелляция к нормальности спустит с цепи трех псов — эмиграции, криминального гедонизма и «телолюбия». И эти псы разорвут на части Россию.