Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2

Кургинян Сергей Ервандович

Если мама религиозна, то она ответит на это определенным образом. Ее вариант ответа (назовем его вариант № 1) сведется к тому, что любимый дедушка теперь обрел новую, лучшую жизнь. Но ведь жизнь! И она, мама, и ее дитя (которое она успокаивает) тоже когда-нибудь обретут лучшую жизнь и воссоединятся в лоне этой лучшей жизни с любимым дедушкой. А также всеми другими, кто уйдет, породив в душах оставшихся безмерную боль утраты.

Это не единственный, но преобладающий вариант религиозного ответа. Есть ли иные?

Вариант № 2, тоже религиозный (но другой религии), гласит, что жизнь — это ужасная мерзость,

от которой невозможно избавиться. Что дедушка никуда не ушел (хрен, я извиняюсь, уйдешь!). Что душа его переселилась в другое тело и опять мучается в аду этой самой жизни, ужасной в силу своей ничем не исправимой сущности. Но что муку можно смягчить, если соблюдать особые (религиозные) правила. Религия в этом варианте не дарит вечную жизнь (бред какой-то!), а смягчает стресс жизни, учит, как избывать, а не наращивать муку («развязывать кармические узлы» и так далее). Для дерзких предлагается быстрый путь достижения высшего счастья, коим является избавление от муки жизни вообще. Это путь левой руки. Остальные должны идти путем правой руки и затратить на избавление много индивидуальных жизненных циклов, являющихся единым и неотменяемым стрессом (мукой) под названием «жизнь».

Вариант № 1 и вариант № 2 качественно отличаются. Они отличаются и по региональной привязке, и по историко-культурной специфике. В плане же того, о чем я говорю, они отличаются по сотериологии (учению о спасении). Религиоведы в XX веке заговорили даже о «формуле спасения». Вариант № 1 этой формулы — вечная жизнь как дарованное Богом для идущих благим путем чад, терзаемых ужасом смерти. Вариант № 2 этой же формулы — избавление идущих благим путем от ужаса под названием «жизнь».

Вариант № 3 — нерелигиозный. Плачущий ребенок задает тот же вопрос о дедушке. А мать ему говорит: «Ты не бойся. С дедушкой, увы, все так. Но тебя это не коснется. К моменту, когда ты вырастешь, ученые найдут лекарство от смерти». Мать, правда, не объясняет малышу, что будет с дедушкой. Но если малыш, повзрослев, не перестанет этим вопросом мучиться, то ему ответят, что наука всесильна и, в принципе, она и мертвых воскресить сможет (по генетическим останкам, информационному полю или еще как-то, «она вона как движется вперед, наука-то! Кто ее знает!»).

Вариант № 4 — тоже нерелигиозный. Человек должен смириться со смертью без воскресения (религиозного или научного). Он должен любить жизнь и знать, что ее отнимут и не вернут. Он должен мириться с потерями. У матери смерть унесла любимое дитя — она воет и, в лучшем случае, утешает себя тем, что может родить новое дитя. А если не может? А если и с новым случится то же самое? А если ей дорого именно потерянное в его неповторимости? Ответа нет. В лучшем случае говорится, что «надо помнить». Почему надо? Кто и что будет помнить после смерти самой матери? Уникальность своего чувства не передашь… Да и зачем?

Так что суть варианта № 4 состоит в том, чтобы развести руками и сказать: «Эх-ма! Такая вот штука — жизнь!» Стоп-стоп. Какая именно такая? Такая, что все это в себе содержит, а ее надо любить? Ты ее будешь любить, а она у тебя все, за что ты ее любишь, будет отнимать? Ах, ты передашь это любимым детям! А они — внукам… Что передашь-то? Понятно, что ПЕРЕДАШЬ… Непонятно, ЧТО передашь.

Вариант № 5 — тоже нерелигиозный — в том, что нужно создать человека, не ведающего о смерти («неведающее дитя»). Достоевский вложил этот вариант в уста Великого Инквизитора.

Видимо, есть весьма могущественные сторонники такого варианта ответа на вопрос о «вызове смерти». А значит, и такого варианта будущего для человечества. Но напрямую пока никто о таком варианте не говорит. Его контуры можно угадать во многом из того, что реально осуществляется (та же эвтаназия, и не только).

Но назвать это во всеуслышанье спасительным ответом на «вызов смерти» никто не решается. Великий Инквизитор — это литературный герой. Сообщает он об этом Христу в порядке великой тайны. Оговаривая при этом, что все человечество в подобную (ведь буквально же — 4Д!) «дженерэйшн» превратить нельзя. Что должно для управления оным остаться меньшинство, «взявшее на себя проблему познания добра и зла». Что управлять это меньшинство будет опираясь на чудо, тайну и авторитетно сути, описана антиутопия, мало чем отличающаяся от оруэлловской.

Отдельные люди принимают для себя тот или иной вариант ответа на вопрос о смерти. Это тончайший и интимнейший из всех возможных выборов. На основе выбора создаются общности. Конфессиональные или нет. Не мое дело раздавать сестрам по серьгам, обсуждая, какие из этих общностей хорошие, а какие плохие.

Я не инквизитор. Все, что я могу и должен сделать, это соотнести рассмотренные мною варианты с проблемой развития. А также нащупать в данном вопросе этот самый «нерв», он же актуальное содержание.

Начну с «нерва». Актуальность проблемы ощутили так называемые неоконсерваторы. Они с сожалением констатировали, что любимый ими проект «Модерн» начинает давать сбои. И что по большому счету источником этих сбоев является «невразумительность утешения». То есть ответа на «вызов смерти». Все, что неоконсерваторы могли рекомендовать в связи с этим, это вернуть в проект «Модерн» религиозный вариант утешения.

Как говорится, «просто сказать, да трудно сделать». Сделать оказалось не просто трудно, а невозможно. Неоконсерватизм рушится у нас на глазах. Прерогатива утешения будет передана или фундаменталистам, или… Вот тут-то и начинается главное… Или — кому?

Передача решающей прерогативы фундаменталистам породит те самые «цивилизации», о которых говорит Хантингтон. Этих «цивилизаций» нет. И их не будет, пока доминирует проект «Модерн». Но если важнейшую прерогативу передавать фундаменталистам, то Модерн надо отменять. То, что уже на старте подобной отмены человечество умоется кровью… То, что светская часть человечества окажется (вся целиком) в положении политически бесправных еретиков (попробуйте просчитать ответную реакцию этой части!)… Это все «мелочи». То, что на развитии надо будет поставить крест (читайте А. Лоргуса)… То, что все государство надо будет перестроить под фундаменталистски-цивилизационный (т. е. по сути монотеократический) формат (это называется «разогрев цивилизационных швов») и от России останутся рожки да ножки… Даже не в этом главное.

Главное, что, как только будут построены реальные цивилизационные монады (полмиллиарда жизней надо будет принести на алтарь только ради такого построения), эти монады вступят-таки в конфликт. И в огне конфликтов сгорит уже не полмиллиарда, а все (именно все) человечество.

Если речь идет не о таком развитии событий, то о каком? Или об осуществлении проекта «Великий Инквизитор», или о радикальном светском утешении, к которому — и из этой песни ну никак не выкинешь слов — ближе всего был именно метафизический коммунизм.