Исцеление любовью

Слободян Юлия

– Если бы человек еще не старел, – заметила Юля, но взглянув в глаза Сергея, тут же прошептала: «Прости».

– Хоть ты со мной так не разговаривай, – попросил он. – Я же не стар.

– Разумеется, – согласилась она. – Ты молодо выглядишь, красив, умен…

– Молодо выгляжу? Красив? – переспросил он, усмехнувшись. – Да, только морщин стало побольше, чем в двадцать лет.

– Ты мне не веришь, – вздохнула Юля. – А я тебе серьезно говорю. Ты просто не видел себя со стороны… Сережа, почему ты не улыбаешься?

– Что? – переспросил

Сергей.

– Я спрашиваю, почему ты не улыбаешься, – сказала она.

Снегирев нахмурился – вроде не сильно много поводов для веселья. Юля повернулась к нему лицом, встав на колени, и обвив его шею руками. Теперь она смотрела на него сверху вниз.

– Ты даже не представляешь себе, какой ты становишься красивый, когда улыбаешься, – сказала она.

Губы Сергея сложились в улыбку.

– Но это еще не все, – сказала Юля, – главное, знаешь в чем?

– В чем?

– Ты очень молодеешь, когда улыбаются еще и твои глаза, – сказала она. – Когда они светятся, Сережа, с тобой никто не может сравниться. Ты просто становишься само очарование.

– С чего ты это взяла?

– Я видела твои фотографии, – сказала она. – И тебя. И красивее всего ты там, где светятся твои глаза. И знаешь, что самое интересное: я не видела ни одной твоей фотографии в двадцать лет, где твои глаза бы так светились.

– Я просто плохо получился, – отозвался Сергей.

– Не-а, – покачала головой Юля. – Просто потом ты отвязался от ненужных «хвостов», какие бывают в двадцать лет.

– И приобрел другие, да?

– Ну, если ты про меня, то да, – усмехнулась она. – Можно сказать, что я хвост.

– В сорок лет жизнь воспринимается не так, как в двадцать, – сказал он.

– Пока поверю тебе на слово, потом проверю на собственном опыте, – пообещала Юля и снова посмотрела на небо.

Оно всё больше темнело, окрашиваясь в синий цвет, а звезды проявлялись всё ярче, несмотря на то, что некоторые кроны деревьев заслоняли их от двух людей, которые любовались далекими космическими телами.

– Сережа, что если так лучше? – спросила она.

– Ты о чем?

– О том, что вы поссорились, – сказала Юля. – Может, это потом поможет вам. Я хочу сказать, вы же будете мириться.

– Люди не всегда расходятся с миром и не всегда могут простить друг друга, – сказал Сережа.

– Но лучше же по-хорошему.

– Когда больно, то трудно по-хорошему.

– Но ведь когда по-хорошему, тогда боль и уходит. Разве нет?

– Не знаю, – прошептал Сергей.

Он взглянул в ее глаза. Юля провела рукой по его волосам и обняла его. Затем она снова села и дала Сереже прижать ее к себе. Несколько минут они сидели и каждый думал о своем, а потом он вдруг рассмеялся.

– Что? – спросила она. – О чем ты подумал?

– Что это очень романтичное свидание – ночь, звезды, луна, – отозвался он.

– И что тут смешного?

– Я в первый раз на таком, – отозвался Сергей.

– Как в первый раз? – удивилась она. – Неужели ты ни с

кем не ходил на такие свидания?

– На такие – ни с кем и никогда, – признался Сергей. – Так что мне это в новинку. Забавно? Тридцать девять лет – первый раз так любуюсь звездами…

– На какие же ты свидания ходил?

– На скучные, – сказал он.

– Поэтому у тебя глаза не светились? – спросила Юля.

– Наверно, поэтому, – согласился он.

Глава 18

– Новый поклонник? – Алина Витальевна внимательно посмотрела на Юлю, которая стояла перед зеркалом в коридоре и прихорашивалась.

Мать и дочь были совершенно не похожи. Любой, увидевший их впервые, не заподозрил бы родственников, тем более близких. Юля была светловолосой, светлоглазой девушкой с приятными чертами лица и стройной фигурой. А вот ее мать имела густые черные волосы, карие глаза, резкие очертания подбородка и скул. Кроме того, время уже поработало над ней, и женщина порядком раздалась в ширину. Не то что бы она стала необъятных или больших размеров, но всё же располнела, и от былой миниатюрности не осталось и следа. Единственное, что роднило Алину Витальевну со старшей дочерью – это форма губ и тонкая линия бровей.

– Новый, – сказала Юля, достав помаду из сумки и не взглянув на мать.

– Сколько этот протянет? – спросила та, сложив руки на груди и прислонившись к дверному косяку.

– Мама, – Юля возмущенно посмотрела на нее.

– Помнится, самое долгое твое увлечение длилось четыре месяца, – сказала она. – А это уже сколько?

– Второй месяц, – признала Юля. – Но это не предел. В этот раз все серьезно.

Она стала красить губы так тщательно, будто была на конкурсе визажистов.

– Значит, критический момент еще не наступил, – сказала мать.

– Ничего он не наступит, – сказала Юля. – Мы идем в кино, я буду поздно.

– Хорошо хоть не сказала, буду утром, – заметила мать.

– С нами Даша пойдет.

– А, ну то есть если бы без Даши, тогда ты бы пришла под утро?

– Нет, и тогда я бы пришла поздно, – сказала Юля. – Но ты меня не жди и ложись спать.

– Буду я тебя ждать до четырех утра, – отмахнулась Алина Витальевна. – Мы с Оленькой рано ложимся. Нам на работу и в садик с утра. Кстати, поздно вернусь, а тебе разве не надо завтра на учебу?

– Завтра нет, – отозвалась Юля. – У нас день самоподготовки. Поэтому и идем на последний сеанс.

Девушка стала застегивать на себе розовый пуховичок. Затем взяла сумку и в последний момент нацепила на голову шапочку, хотя подобное и было сделано для успокоения нервов родительницы. Ехать им предстояло на машине.

– Как его хоть звать? – крикнула вдогонку Алина Витальевна, когда дочь уже сбегала по ступенькам вниз.

– Сережа, – разнеслось на весь подъезд, а затем хлопнула дверь, выпустившая Юлю на улицу.