Исцеление Мидаса, или Новая философия жизни
Шрифт:
Меня выхолостило пренебрежение толпы.
Стоит выйти на улицу, как я понимаю, что плохо одет, некрасив, глуп, неуклюж, медлителен, несуразен, бледен, одышлив, излишне суетлив, щеки пылают румянцем, синюшный нос, глаза впалые или же наоборот излишне выпуклые, лыс.
Все встречные меня знать не хотят или заранее ненавидят. Особенно прелестные девушки, модно одетые и пахнущие дорогими духами. Они судачат, часто смеются, и я понимаю, что именно я - причина их смеха и негодования.
А я вечно одинок и лишен даже надежды на счастье и взаимность. Все мое существо восстает против такой несправедливости: "Как же так! Что за несправедливость! Ведь только я могу с закрытыми глазами из
Кроликов и Калькевич неоднократно вопияли против ихнего карикатуризирования. Почему же критики-мафиози, чье отличие только в иной группе крови не хотят признавать мое величие? Нет, нет и нет! Но ведь я хочу столь немного - всего-навсего истины, хочу быть великим".
Работая над картиной "Исцеление Мидаса", я перечитал греческие мифы. Мидас, сын Гордия, царь Фригии, славился своим богатством. Однажды он захватил спутника Диониса Силена, подмешав вино в воду источника, из которого тот пил. За освобождение Силена Дионис пообещал Мидасу исполнить любое его желание. Мидас пожелал, чтобы всё, к чему он прикоснется, превращалось в золото. Но в золото обратилась и пища; поэтому, чтобы не умереть с голоду, Мидас взмолился богу о снятии чар. Дионис сжалился, велел несчастному искупаться в источнике Пактол, который стал золотоносным, а Мидас избавился от опасного дара. Позже Мидас ввязался судить музыкальное состязание между Аполлоном и Паном, присудив победу последнему. Аполлон в отместку наградил Мидаса ослиными ушами, которые царю приходилось прятать под фригийской шапочкой. Его цирюльник увидел уши и, мучаясь тайной, шепнул свое признание ("У царя Мидаса ослиные уши!") в ямку, вырытую в земле. Но на этом месте вырос тростник, прошелестевший ужасную тайну всему свету. Об этом рассказал Овидий в "Метаморфозах". Опасные параллели.
У меня - тоже великая душа, и она нуждается в общественном признании. Всю жизнь я бросил ей под ноги. Постарался сделать надежным постаментом и просчитался. Думая так, я раздуваю грудь, приподнимаю плечи, становлюсь на цыпочки.
Почему это коротышка Кроликов получил еврейскую премию за жалкую композицию из гипса, а моя явно бессмертная бронза не удостоилась даже почетной грамоты?
Ну, ничего, я ещё поквитаюсь. Через полвека моих псевдо-друзей будут знать только по моим инвективам. Крашеная хной или индиго тонзура Кроликова будет содрогаться от плевков моих будущих поклонников.
Я буду истово трудиться столько, сколько позволит Господь, и стану известнейшим, стану величайшим.
13
Преотвратно я себя чувствую. Попался в собственную западню. Заимел документы мертвеца, думал, что обвел всех вокруг пальца, а оказалось - вот идиот - снова без гроша в кармане.
А хозяин подвальчика гребет мои же деньги лопатой. Полтора миллиона долларов от Сагаловича - его очередной куш. Ну не фарс ли наша жизнь?!
Я уже обращался в юридическую консультацию. Там на меня смотрели как на динозавра. И действительно, где найти такого олуха, чтобы отказался от собственного имени, выдавая себя сначала за коллегу, своего приятеля, потом стал жить по документам мертвеца, и вот опять начинай сначала - этот типчик хочет стать наследником миллионера.
Юристы посоветовали мне обратиться в милицию. Там легко отличат подлинные документы от ложных, проведут эксгумацию, сделают тьму умнейших анализов и - алле-гоп - все пойдет в нужную сторону как по писаному.
Вопрос в другом, как объяснить мою фальсификацию? Почему мои документы оказались у трупа, а его - у меня? Устроить явку с повинной? Так и так. Из-за ничтожного долга хозяину мастерской пришлось пожертвовать бессмертием
А сейчас все восвояси. Художник воскрес, и будьте любезны, гоните назад все его картины, верните ему гонорары и предоставьте наследство от дядюшки Сагаловича.
А если я что-то нарушил, миль пардон, мадам и мсье, оштрафуйте меня, приговорите к общественным работам на пятнадцать суток, но отдайте мне мои миллионы.
Почему это всегда деньги идут только к деньгам? Господа засурские всегда получают куш, а ненашевы - пшик. И все эти кроликовы и калькевичи туда же. Живые ничтожества. Даже если бы они мне рукоплескали, я бы презирал их, а они не только порицают, но и постоянно сколопендричают. Как я могу считать их себе равными, если они трусливы в жизни, низки в желаниях, примитивны в мыслях, невежественны почти во всем. А главное абсолютно неспособны понимать глубоко и рассуждать правильно. Глупые кропатели штампованных схем, они недовольны моим копированием жизни, они даже не удосужились сообразить, что помимо так называемой правды жизни, в моих картинах есть и второй, и третий план, есть мистика, есть, наконец, магия, которой я одарен по наследству от природы.
Сколько они мне подгадили за последние годы, особенно заглазно, думая, что до меня не дойдут их отзывы и подковёрные козни. Лично же я не раскаиваюсь в том, что откровенно отразил судороги и метания лже-друзей и был придирчив к их эскападам. Таким образом, я хотел всего-навсего помочь им, ибо лечение всегда болезненно и нельзя любить, не презирая.
Мир, как целое, нежизненен, но только жизнь в мире жива. Притом что жизнь, как непосредственно реальное, может только переживаться. А как непосредственная жизнь, она стоит выше всякой попытки своего познания.
14
Неужели я опять просчиталась? Опять меня кинули. Как там, у Шершеневича: "просто взять и какую-нибудь Олечку обсосать с головы до ног"... Все мужики - свиньи. Все - тупые животные, для них женщина ничем не отличается от мозговой кости. Высосать и выбросить. Поматросить и бросить.
Господи, мы все просто машины. А то, что мы считаем любовью, всего-навсего химическое извращение, перекос кислотно-щелочного баланса, гормональный комплекс.
Вспоминаю себя в 13-14, поразительный возраст, классическая весна романтических иллюзий, побуждающая немедленно раскрыть все почки нежных замыслов и неосознанных вожделений.
Еще несколько лет и вдруг неожиданный переход в длительное лето, июнь легкомысленной юности, языческий восторг чувств, порывы внезапной похоти, когда любая особь противоположного пола обладает непонятной властью над твоим телом и может в любое время владеть им и видоизменять в процессе обладания.
Почему-то принято, что только мужчины могут рассказывать о своих романах, живописать ряд разнообразных подруг, а если воспоминаниями начинает делиться женщинами, то все, кранты; сразу наклеивают ярлык: блядь, сука, сволочь, стерва, шлюха, проститутка, мымра, мегера...
Несть числа мужским определениям отставной козе, вот и барабанят они, исполненные чувства мести и неполноценности.
Конечно, и среди этих барабанщиков встречались мне восторженные и пылкие идиоты; простые здоровые самцы; умные и начитанные, страстные и свободные от предрассудков, щедрые и легкомысленные, благородные и обаятельные, жадные и нетерпеливые, лживые и коварные, спортивные, худосочные; тоже несть им числа...
И я бездумно любила их всех, одного за другим, а иногда и перетасовывая их как колоду карт. Когда-то любила душой и телом, кого-то только телом, кого-то душой; и была с каждым первозданно наивна и смела, нежна и ревнива, скупа и щедра, великодушна и коварна, аристократична и бульварно пошла, как и все женщины со своими избранниками.