Исцеление
Шрифт:
Граф погрозил ему ласково пальчиком, бубня что-то нечленораздельное.
— Да не темню я вовсе, — отмахнулся Михайлов, — пока я диссертацию пишу, ты, любезный Граф, приберешь заводик к рукам, пусть твои юристы подсуетятся, оформят типа ЗАО или ОАО. Акции поровну на нас пятерых. Как девочки, пойдете в акционеры? — Николай Петрович посмотрел на Нину.
Она растерялась, не зная, что отвечать, никогда ей не приходилось сталкиваться с коммерцией, тем более крупной. Впервые пожалела Нина, что кроме 10 классов за душой ничего не было, но она наверстает, главное,
— Пойдет, пойдет, — ответил за нее Александр.
— Ты же говорил, что завод нерентабельный, — решилась сказать Нина, на ее взгляд, основную мысль, которую почему-то все умалчивают.
— Если доктор предлагает стать тебе акционером, дорогая, значит, заводик скоро начнет давать доходик, — Саша засмеялся от удачно подобранного выражения, — и не малый, я думаю.
— Так идешь в акционеры? — еще раз спросил Нину Михайлов.
— Иду, иду, — словно боясь, что ее не возьмут, почти крикнула она.
Вика и Алла Борисовна тихо и незаметно засмеялись. Они тоже не разбирались в коммерции, но крепко успели усвоить — Коля дурного или нерентабельного не предложит. Поэтому всегда соглашались, чего не понимали — он объяснял им дома.
— Пока я копаюсь с диссертацией, — продолжил тему Михайлов, — ты, Саша, оформишь и начнешь переоборудование завода, кадры сохрани все, кроме директора, гони его в шею — ленивый и бездарный. Есть там один начальник отдела, некий Белецкий, его поставишь директором завода.
В январе я буду защищаться и скажу, что изобрел лекарство, выпускать его станет только наш завод. Препарата потребуется много, очень много, не только для России, для всего мира. Если заводик переоборудовать и запустить на полную мощность, он с трудом справится с потребностью россиян. Думай, как обеспечить весь мир, где развернуть новые площади, поставить цеха, летний выпуск фармфака постарайся забрать весь к себе. Технология лекарства несложная и сырья достаточно. Ты, Саша, решай стратегические вопросы, тактикой пусть директор занимается, он умный мужик, справится. Ты сам по образованию экономист, тебе и карты в руки — выбираем тебя председателем совета акционеров. Девочки могут обидеться, скажут — решил все без них, полноправных акционеров.
— На тебя обидишься, как же, — рассмеялся Граф, — миллионы чистой прибыли в карман сует и еще спрашивает чего-то. На руках такого носить, а не обижаться! Это же надо додуматься, извините девочки, из говна гамзульку сделать! Голова-а-а, вот это голова-а-а!
— Ну, если нет возражений, тогда принципиально все. В выходные на шашлыке детали обсудим, — он взглянул на часы, — в операционную пора, с Сашей еще хочу минутку тэт а тэт переговорить.
Женщины вышли, удивляясь — никогда раньше не держали мужчины от них секреты…
— Давно искал случай, — начал Михайлов, — думаю сейчас подходящее время и ты как раз созрел. Дом у тебя, семья и работа теперь есть…
—
— Я рад, что много слов не потребовалось, так и думал. Но все, счастливо тебе, пора идти мне, людей лечить.
Вика стояла у окна и смотрела на катающихся с горки ребятишек, которые весело и дружно, часто визжа от восторга, съезжали вниз, доказывая друг другу, кто из них укатился дальше. По бокам от ледяной дорожки, еще в начале декабря залитой водой, стояли несколько мам, разговаривая между собой и наблюдая за своими малышами. Двое мужчин, видимо отцов, очень нежно усаживали своих маленьких на ледянки, подталкивали их и наблюдали, как они катятся, весело вереща. Потом поджидали своих, когда они вернутся, иногда подавая руку на трудных участках подъема, и процедура повторялась.
Чуть подальше находилась другая горка, более высокая и крутая, где катались дети постарше, Вика перевела взгляд на нее. Изобретательности и задора здесь было побольше и вместо родителей останавливались иногда не спешащие взрослые прохожие: посмотреть на ребятишек, может быть вспомнить детство или представить своих деточек.
Но вот что-то не поделили мальчишки лет восьми и завязалась драка, которую разнял прохожий, но еще долго после этого они жестикулировали руками, видимо, пытаясь доказать свою правоту, прежде чем разойтись по домам.
Вика снова перевела взгляд на маленькую горку и инстинктивно положила руку на живот, представляя своих двойняшек, катящихся с визгом вниз. Николай усаживал их на ледянки, а она встречала их внизу… Она вздохнула и присела на кресло, тоска и скука не проходили, особенно сегодня, на третий день отсутствия Николая. Его ежедневные звонки из Москвы ненадолго взбадривали ее, но отсутствия мужа не восполняли, и она грустила, тревожась за него, как обстоят дела с защитой. По телефону Николай не вдавался в подробности, объясняя, что все хорошо и нормально, тревога и тоска возрастали, Вика нервничала и иногда плакала потихоньку. Мать говорила, что так бывает из-за беременности, нервная система становится более ранимой и раздражительной, меняются вкусовые ощущения и ей действительно хотелось чего-нибудь кисленького или соленого.
Задумавшись, Вика вздрогнула — звонил телефон. Она взяла трубку:
— Алло, Вика, привет. Это Александр, телевизор смотришь?
— Нет.
— Включай быстрее, Николая Петровича показы…
Не дослушав, она бросила трубку и метнулась к телевизору, включила и с нетерпением ждала, пока появится изображение. Потом крикнула:
— Мама, иди скорее — Коленьку показывают!
Алла прибежала, бросив недомытую посуду, на ходу вытирая руки полотенцем. По торжественному виду Николая поняла сразу — защита прошла успешно. Он с улыбкой говорил: