Исцелённое сердце
Шрифт:
– Во-первых встань, когда я с тобой разговариваю! – рявкнул он, теряя годами выношенное самообладание.
Вокруг князя будто заклубилась невидимая глазу чёрная грозовая туча, которая мгновенно раздулась и заполняла собой весь чертог. На короткий миг Пребран вспомнил о том, что ему и впрямь ещё мало лет, и до матёрости отца уж очень далеко. Однако сколь бы тот ни внушал страх и угрозу, княжич ни на долю не усомнился в своей правоте. Но воле князя подчинился – встал и тут же возненавидел себя за это, аж перекоробило всего, будто к сердцу прижали раскаленное железо. Хотелось разнести к леший матери всё вокруг, но он только сжал тугие кулаки,
– Ты ещёмолокосос, чтобы так разговаривать со мной. Ты поступил подло с Избором. Он тебе в дядьки годиться, ты ему соратник по оружию, ты же на глазах у всех унизил его, используя свою власть против него. И меня поставил ни во что, и после этого ты ещё смеешь меня упрекать в чём-то?
– Нечего ему было лезть, – процедил Пребран, ярясь. – Надо было ему рожу получше начистить, чтобы не встревал, куда его не просят.
– Значит, руки ты распускать горазд, так же как и девок портить, – терпеливо и как-то разочарованно отрезал отец, скрипнув зубами, и его слова подействовали сродни удара под дых. Княжич невольно скривился, но отец, верно, принял это за насмешку.
Пребран не позволил сказать ему нислова.
– Это ты ведёшь себя так со мной! Зачем было его ставить выслеживать меня? Приставил, будто я опеке нуждаюсь! По-твоему, ты тем самым не унижаешь меня пред остальными?
Вячеслав нахмурился, кадык его дёрнулся.
– Выпороть бы мне тебя кнутами на глазах у всех, вот где стыдобища. Но ты мой сын, а потому твою оплошность беру на свою совесть.
Раскалённый гневом князь начал остывать. И от этого Пребрану сделалось гадко, давно он не ощущал себя таким сломленным и раздавленным, будто по нему табун лошадей пробежался. Уж лучше пусть бы на него наорал.
Вячеслав отвернулся и направился в сторону двери, сказав на ходу:
– Я пришлю к тебе целителя.
С этими словами и покинул чертог.
Пребран слепо глянул в запертую дверь.
– Мне ничего не нужно, – проговорил он в пустоту, чувствуя, как короткий разговор вымотал его, выпив и без того скудные силы до дна.
Однако неожиданно его будто шилом укололи. Вспомнив о том, что слышал запах травницы, Пребран разом встрепенулся, вытягивая шею, жадно втягивая в себя воздух, пытаясь различить тонкое веяние, но воздух был как обычно прозрачен и чист, никаких потоков, отсветов, следов девицы. Морок ли? Однако пусть он ничего и не ощущал, мучительная тяга дёргала жилы, толкая княжича идти по следу Зариславы.
– Ты будешь моей. Где бы ни была, найду, – просипел он севшим голосом.
Пребран, больше не медля, кинулся к двери и, распахнув её, громко окликнул:
– Будята!
Внизу лестницы послышалась возня. Пребран, удостоверившись, что его услышали, вернулся в свои покои. Жилистый юнец появился следом же, не заставив себя долго ждать. Высокий, но узкий в плечах, такого в ряды княжеских воинов не поставишь, щупловат малость, да и безус почти, а вот для службы в тереме юнец оказался весьма сноровист и скор.
– Звал, княжич? – спросил тут же он, поглядев на Пребрана выразительными карими глазами.
Пребран мрачно его окинул взглядом.
– Выясни, где сейчас Верна, челядинка, которая прислуживала Радмиле. Помнишь?
Будята задрал выше подбородок, в глазах его забилась тревога и растерянность.
– Так это… не велит же кн…
– Замолкни, –
Знать отец совсем решил его от мира отрезать. Княжич, сдерживая ураган гнева, продолжил:
– Выполняй, что я тебе говорю, иначе не сносить тебе головы. И князь, поверь, не заметит твоей пропажи.
Молодое лицо холопа вытянулось и покрылось бурыми размером с медяк пятнами. Он быстро закивал головой.
– Слушаю, княжич.
– Найди Верну, пусть придёт к задним воротам к полуночи. Да чтоб никому не слова, – угрожающе процедил он сквозь зубы.
Юнец преклонил голову, давая понять, что веление выполнит.
– Ступай, с ответом жду тебя.
Будята скрылся так быстро, как и явился.
Оставалось только ждать. Пребран смял кулаки. Как же это его раздражало, до потери рассудка, но иного выхода не было – отец и впрямь решил заточить его в детинце.
Целитель, которого князь пообещал прислать, явился скоро. Бавок не был древним старцем, заросшим бородой, да и седины в его светлых волосах не примечалось. Дело он своё знал отменно, и отец ещё ни разу в нём не разуверился. Бавок способен был исцелять только телесные изъяны. Идти дальше вглубь души он не умел, слабоват был, но других вокруг небыло. Осмотрев княжича и расспросив его о самочувствии, знахарь удалился.
В следующий раз пришёл со зловонным отваром, заставив испить вязкую жижу до последней капли. Пребран, морщась, всё же втянул в себя отвар, проклиная лекаря за то, что не мог приготовить снадобья послаще – едва внутренности не выплеснул вместе с этим питьём. Снадобье начало действовать немного позже. Приятное тепло, что разошлось по телу, успокоило, а затем прилила и сила. Походило на то, как будто он вошёл с мороза в натопленную клеть, его разморило. Он стал даже равнодушным к окружению. Вроде бы прошли тревоги и тяжесть, но это казалось только снаружи, внутри же зияла раскалённая пустота, напоминая Пребрану, что он лишился чего-то важного, значимого, без чего если и может существовать, то в вечных стенаниях. Если силу телес Бавок, восполнил, то волей продолжала управлять эта бездонная дыра внутри него. И заполнить её может одна единственная женщина в этом мире —Зарислава.
К закату всё вернулось на свои места – раздраженный и резкий, что молодой жеребец, которого пытаются приструнить, Пребран метался из угла в угол.
На счастье вернулся Будята с вестью о том, что нашёл челядинку. Оказалось, что ныне она прислуживает одному знатному купеческому роду, что обосновался недавно на посаде. Верна, как велел Пребран, будет ждать его у ворот крепостных острогов. Тревога немного унялась. Приободрившись духом от того, что челядинка отыскалась в городе, Пребран стал неспешно собираться. Теперь ожидание не казалось таким мучительно тягостным. Но сомнение всё одно закрадывалось в душу – вдруг девка в лютой обиде на него, пообещала, а сама не явится?
Поглощённый тишиной, Пребран терпеливо наблюдал, как во дворе и на стенах возгораются факелы, а в небе бусины звёзд становятся ярче. Когда настала полночь, облачившись в походную одежду и опоясавшись, он сгрёб со стола тяжёлый мешочки с кунами и покинул опостылевшие до омерзения стены. Спустился во двор, нырнул в ночную прохладу, как в реку окунулся.
Стражники, что сновали, казалось, повсюду: на стенах, на главных воротах – сразу обратили на него внимания, но никтоне решился пойти к нему навстречу, верно после с тычки с Избором связываться с ним не желали.