Исцели меня надеждой
Шрифт:
— Она написала заявление? — Хоть одна радостная новость!
— Да. Говорит, обещала же. И, мне кажется, она просто разочаровалась в службе.
— Просто не все так честны, как твой отец, Эберт. В любой профессии есть свои уроды. Похоже, Файмен таких отыскал.
— Ральф, ты просто знай: мы делаем все, что можем. И я клянусь, мы достанем этих тварей! Всех, начиная с Файмена и заканчивая его ставленниками. Почему ты отказался от адвоката?
— Я не отказывался. Следователь Райсон сказал, что мое дело никто не хочет вести. И я решил, что лучше сам…
— Ясно,
— Они пытаются обвинить меня не только в торговле наркотиками, но и в тех убийствах… Когда на нас с Сани напали.
— Понял.
— Ни к чему другому не подкопаются, у меня все документы в порядке. Да и в последнее время я особо никуда не лез, сам знаешь. Сани скажи, пусть не геройствует. И Алекс пусть не беспокоится. Я обещал, что мы уедем, значит, сдержу слово.
— Алекс говорит, если бы ты его послушал, всего этого можно было бы избежать. Кстати, он вообще не спит, только днем и то урывками. С ним что делать?
— Снотворное. Другого ничего нет, целителям сына не доверю. Как Элис?
— Расстроена.
— Еще бы. — Я уже начал тараторить не хуже Эберта. — Пусть не расстраивается, ей о ребенке думать надо. Там большой магический потенциал, беременность может быть непростой. Пусть найдет врача, которому доверяет, и постоянно проверяется. У нее же своей магии кот наплакал.
— О себе думай, — улыбнулся Эб. — Что ты все о нас?
— О себе надумался уже. Скажи, насколько все плохо? Только честно.
— Совсем.
— Я так и думал, — кивнул другу.
— Но правда все равно восторжествует, ты только сам держись.
— Время, — заглянул в двери охранник.
— Скоро увидимся, — сказал Эб. Я пожал ему руку и пошел к двери. Охранник проверил магией, не передал ли мне чего-нибудь посетитель, и, успокоившись, повел в камеру. Теперь я хотя бы знал, что они в порядке. Это главное. А сам уж как-нибудь выберусь, не впервой.
Я б душу продал — да цена ей грош.
И выковал я панцирь ей железный.
Ты смотришь молча и чего-то ждешь,
Но я не знаю, что такое — нежность.
Любовь? Смешно. Смешнее только страх —
Он иногда заглядывает в гости,
Пытаясь рассмотреть в моих глазах
Все то, на чем стоит отметка «поздно».
Мы с ним играем в странную игру —
А хочешь, и с тобою я сыграю?
Спасайся! Потому что я веду
Тебя, любовь, к обрывистому краю.
Я сам срывался — сколько сотен раз?
Я умирал — и снова возвращался,
И стал вдруг тем, кто все вокруг продаст.
И как же сам, скажи мне, не продался?
Но ты глядишь, и твой печален взор.
И руки опускаются на плечи.
Ты говоришь, что было до сих пор —
Покроет пепел нашей первой встречи.
А я не знаю, что сказать в ответ.
Не помню, где я был и с кем был прежде.
От боли,
Молю я, исцели меня надеждой.
Снова потянулись однотипные дни, но они уже не казались такими беспросветными. Я тоже искал выход. Перекручивал в голове тысячи вариантов. Пытался найти плюсы. И даже несколько нашел! Во-первых, Файмен не пытается меня убить. Видимо, решил засадить или ждет приговора, чтобы почувствовал себя в его шкуре. Во-вторых, я знаю, что до моих близких никто не добрался, и они делают все возможное, чтобы меня вытащить. В-третьих… Вот в-третьих пока не находилось, но я был на пути к нему. И даже почти нащупал — жаль, тысячный допрос помешал.
На этот раз Райсон не стал долго ходить вокруг да около.
— Приближается судебное слушание, — сказал он. — И я испросил у руководства разрешения на использование ментального вмешательства.
— Что? — Я подскочил со стула, но дежуривший за спиной охранник усадил обратно. — Вы не имеете права! Никто не может использовать ментальную магию на человеке без разрешения, а я вам такого разрешения не дам!
— Вас обвиняют в слишком серьезном преступлении… — начал было Райсон.
— Я. Не. Дам. Разрешения. А попытаетесь сами, это я вас буду по судам таскать!
Ментальная магия — самая жуткая вещь, которую можно придумать. К счастью, исключительно редкая, поэтому ментальщикам был один путь — в полицию. Но и в полиции применение ментального воздействия было редкостью. Слишком велик риск — можно и вовсе лишиться рассудка. Поэтому специалистов вызывали в случаях серийных убийств. А я серийным убийцей не был!
— Подумайте до завтра, господин Колден.
Райсон махнул рукой, и меня повели обратно в камеру. Что тут думать? Я еще в своем уме и не дам расплавить собственные мозги. Что, не складывается у следствия пасьянс, раз они решили пригласить ментальщика? Или Эб развел такую активность, что они торопятся закрыть дело? Я уже не знал, что думать, кроме одного — не дождутся!
Сел, обхватил голову руками. Самое скверное, что сам до сих пор ничего не придумал. Тупик, с какой стороны не взгляни. Но у меня не было повода не верить Эберту. Обещал, что найдет выход — значит, найдет.
Прошло какое-то время прежде, чем в коридоре снова раздались шаги, и снова во внеурочный час. Может быть… Но я заставил замолчать глупую надежду. Когда ни на что не надеешься, не приходится разочаровываться.
Лязгнул, открываясь, замок, и появился охранник.
— Идите за мной.
В прошлый раз хоть сказал, что у меня посетитель! А в этот раз только молчит и раздувает щеки. Может, Файмен приплатил еще кому-нибудь, и воздействию ментального мага меня подвергнут немедленно? Тогда его ожидает сюрприз! Я уже представил, какие картинки покажу. Пусть краснеет.
Но мы снова прошли мимо кабинета начальства. И надежда подняла голову.
— У вас десять минут.
Есть! Я шагнул в комнату для свиданий — и меня едва не сбили с ног.
— Ральф! — Сани покрывала поцелуями лицо, шею, все, к чему могла дотянуться. — Ральф, любимый!