Исцели меня

Юнина Наталья

Нет. Последнее у меня никак не получалось. Я реально пыталась слушать про какую-то ауру, лекарства и саму мигрень, но не получалось. В голове было только одно — не смертельно. Никогда не понимала, как от счастья можно плакать. Слезы это всегда очередное фиаско. Сейчас же мне, несмотря на просящиеся слезы — хорошо. Нет, не так. Дико хорошо. Может я даже счастлива. Не знаю. Ну если счастье — это только миг, то сейчас я точно счастлива.

— Расслабься, Сонь, — шепчет мне Глеб на ухо, шагая к машине.

— Я расслаблена. Правда.

— А чего тогда вцепилась мне в плечи?

— Не знаю, оно само как-то, — вполне искренне произношу я, как только Глеб усаживает меня на заднее сиденье машины. Захлопывает

дверь, обходит машину и садится рядом.

— Ну теперь самое время перестраивать свои мысли.

— Ага. Я уже. Перестраиваю, в смысле, — тихо произношу я, пытаясь скрыть дурацкую улыбку.

— Это хорошо. Олег, давай к Соне домой.

Да, это определенно хорошо…

Глава 44

Понимаю, что нельзя так радоваться, ибо после веселья всегда наступает что-нибудь на букву «ж», но не получается по-другому. Ощущение сейчас такое, что я могу абсолютно все. Кажется, еще немного и я с легкостью встану с кресла и поковыляю на своих ногах. Знаю, что это вероятнее всего эйфория и так легко не будет, но сейчас кажется, что я могу все. А может все дело в волшебной таблетке, после которой у меня не болит голова. Не знаю. Но факт налицо, мне — хорошо.

— Ну и стоило столько молчать, а? — улыбаясь, произносит Варя.

— Это уже в прошлом. Не хочу об этом думать. А Глеб уже с тобой говорил?

— Когда? Он же сразу пошел с твоим папой в кабинет, — да, вот что значит витать в облаках. Пора возвращаться на землю.

— Ну ладно, не бойся. Он тебя не уволит. Ну в смысле, он тебя вернет. Скоро вместе поедем в Москву. Ты же не против?

— Я не против. Меня тут ничего не держит, но, если честно, я сомневаюсь, что поеду с тобой. Твой будущий супруг вряд ли желает видеть меня на постоянной основе в своем доме, ну точнее уже в вашем.

— А ты не сомневайся. Я все устрою, — провожу расческой по волосам с улыбкой на губах.

Лысой я не стану, моя шевелюра останется при мне. И никакой головной боли, химиотерапии, и прочей гадости. Скоро и на ноги встану. И Марте средний палец покажу после какой-нибудь крутой фотосессии. Хм… а что, скажу Бестужеву, что хочу сниматься в рекламе по пояс, а потом и во весь рост. Он должен согласиться.

— Я хочу побыть немного одна, — поворачиваюсь к Варе. — Ты же не против?

— Конечно.

— Не обижаешься?

— Нет. Хватит уже это повторять как попугай. Тебе ничего не надо принести?

— Нет. Спасибо.

Как только за Варей закрылась дверь, я начинаю смеяться в голос, смотря на свои ногти, искусанные до крови. Несмотря на то, что завтра они будут жуть как болеть, я по-прежнему улыбаюсь. Отрастут. Это такая мелочь по сравнению со всем.

Была бы возможность — устроила какой-нибудь победоносный танец, а пока можно просто помечтать. И поесть. Аппетит проснулся внезапно. Но учитывая, что нагружать Варю — желания нет, обойдусь коробкой печенья. Открываю упаковку и, не раздумывая, беру печенье в рот. Огорчает то, что надо написать сообщение Сереже. И расстраивает меня это потому что стыдно. Стыдно за то, что все это спровоцировала, прекрасно осознавая исход. Звонить — категорически не хочу. В сообщении легче соврать, что не знала о возможном приходе Бестужева.

«У меня все хорошо с головой. Точнее с головой-то давно беда, а с мозгом все хорошо:) Нет никаких опухолей на МРТ. УЗИ еще делали. Вроде как сосуды шеи, на наличие каких-то штук на букву «с». И в вену какую-то фигню вводили. И еще какими-то штуками по шее водили. В общем, поимели весь мой верх, раз низ не могут:)))) Бестужев хоть и гад, но в этой же клинике он отправил меня к грозному дядьке — неврологу. А тот сказал, что это мигрень. Я думала, что умираю, а это мигрень, представляешь? Я, правда, так и не знаю,

что это такое на самом деле. Врача не слушала, витала в облаках на радостях, что это не то, чего боялась. А в интернете все туманно и ничего непонятно. Да и по фиг, главное же, что не рак. Мне таблетки дали. Так вот, есть оказывается волшебство на свете. Голова вот уже как час не болит. Чего я терпела? Дура, короче, говорю же с головой беда. Зато сейчас такое облегчение. Уж лучше без ног, но с головой. Ты только не обижайся на меня, я не знала, что он приедет за мной. Не знала, что так получится. И с папой больше не говори, Сереж. Он тут уже ни при чем. Это теперь только мое желание. Правда, чем хочешь поклянусь. Я, кстати, скоро перееду к Бестужеву. Так что приходи, но теперь уже к мерзавке Дашке. Буду рада, если ты ей все же накостыляешь:)»

Хотелось еще много чего написать, но, кажется, это будет уже лишним. Не думала, что так быстро получу от него ответ.

«Я очень рад, Соня. Ты даже себе не представляешь, как рад. Обязательно накостыляю. Ты тоже можешь присоединиться при желании, вот тебе еще один стимул усерднее заниматься:)»

Смотрю в телефон и улыбаюсь как дурочка, жуя печенье. Хочу написать еще кое-что о Даше, но не получается, просто потому что в какой-то момент я понимаю, что не одна, когда взгляд падает на начищенные туфли. Точнее не туфли, а совершенно точно Бестужевские ноги в этим самых отполированных туфлях. Грязнит мне тут пол… своей чистой обувью. Этот неловкий момент, когда жуть как не хочется поднимать на него голову. Но ведь смотрит на меня. Даже не так. Чувствую, что прожигает взглядом. Нехотя, но все же поднимаю на него голову. Смотрит на меня так… так… непонятно, блин. То ли грозно, то ли осуждающе, то ли фиг пойми как. И ведь не показывает особо никаких эмоций, но я чувствую, что что-то не так.

— Что? — чувствую себя какой-то преступницей под взглядом Бестужева, а тот молчит, прожигая меня взглядом. — Прекрати на меня так смотреть. Это всего лишь сообщение, — не знаю зачем я оправдываюсь. Он ведь ничего и не говорит. — Я даже сделала тебе в нем комплимент. В сообщении в смысле, — молчит, зараза, при этом смотрит так же. — Ну что не так?

— Разве я что-то сказал?

— Зато смотришь.

— Скажем так, я проводил эксперимент. На днях услышал, если долго смотреть на человека со специфическим, чуть обвиняющим взглядом, он выдаст всю правду. И знаешь, действует. Надо было давно так со своими работниками поэкспериментировать.

— Только я не твой работник и не надо проводить надо мной эксперименты, ясно?!

— Более чем. Так какой ты комплимент мне приписала?

— Что ты гад, но не плохой, — Бестужев садится рядом со мной на подоконник, при этом приподнимая брови.

— Если это комплимент, то советую еще почитать девичьи книги. Желательно не те, которые ты читаешь сейчас. Что еще брату написала?

— Что скоро уезжаю.

— Рад, что ты спокойно воспринимаешь этот факт. Но все немного поменялось в свете последних событий, — кажется, сейчас у меня сердце ушло в пятки. Ну вот порадовалась — получай. — Я не могу тебя контролировать на расстоянии и срываться по первому случаю. Думаю, ничего страшного в том, что не все запланированное мной готово, но это, можно сказать, мелочи, которые уж точно можно пережить. Поэтому завтра мы уезжаем вместе, — кажется, сердце вернулось на свое место. Не сказать, что я готова уехать завтра, но уж лучше так. Не знаю откуда такое желание сбежать из этого дома. Но оно есть, глупо это отрицать. — Самолет в два часа дня. Выезжем отсюда примерно в половину одиннадцатого. Собери необходимые вещи. Но давай без фанатизма. Одежду можно всегда купить. Тем более мне категорически не нравится твой темный гардероб. Ну а все остальное… не знаю, в общем возьми только нужное.