Исчадия разума: Фантастические романы
Шрифт:
— Тут все покрыто пылью, — сказал генерал, — улицы, площадь, внутренние помещения — куда ни сунься. Разрушающийся камень обращается в пыль. Там, где мы разбили лагерь, видны следы тех, кто тут был до нас. Наверное, такие же бедолаги, как и мы. Одна такая группа, должно быть, немного нас опередила — следы совсем свежие. Следы здесь сохраняются недолго — ветром быстро сдувает пыль.
Оглянувшись, Лэнсинг обнаружил, что вся их команда держится сплоченной группой. Даже Юргенс продемонстрировал большую прыть, чем обычно. Мэри и Сандра шли слева и справа от робота, пастор замыкал шествие. Он походил
— Должен вас предостеречь, — обратился к Лэнсингу генерал, — за пастором нужно присматривать. Он, без сомнения, безумен. Мне еще не приходилось встречать человека, который бы не слушал никаких доводов рассудка.
Лэнсинг ничего не ответил; они одолели лестницу, ведущую к входу в здание.
Внутри было сумрачно и пахло дымом. Посреди вестибюля теплился маленький огонек почти погасшего костра. Рядом высилась груда дров и были сложены желтые рюкзаки. Отблеск огня играл на начищенном металлическом котелке.
Внутренние помещения здания хранили гулкую пустоту, и шаги отдались гулким эхом. Высоко над головой массивные арки свода уходили во тьму. Повсюду мерещились танцующие в пустоте тени.
Когда все члены группы присоединились к Лэнсингу и генералу, болтовня Мэри и Сандры отдалась таким гулом, что казалось, будто сотни невидимых обитателей переговариваются по всему зданию.
Все сгрудились вокруг костра. Генерал подкинул дров и раздул огонь. Пламя побежало по сухому дереву, огромные тени вытянулись по стенам. Лэнсингу почудилось, что крылатые существа взлетели высоко к скрытому в темноте потолку.
— Я займусь завтраком, но на это нужно время, — сказала Сандра. — Генерал, вы могли бы пока показать графический преобразователь — это не так уж далеко.
— Прекрасная идея, — откликнулся генерал. — Я только возьму фонарик. Чем глубже в здание, тем темнее.
— Я останусь и помогу с завтраком, — сказала Мэри. — Преобразователь я могу посмотреть и потом.
Генерал повел их в глубь здания, освещая дорогу фонариком. Стук костыля Юргенса отдавался бесконечным эхом.
— Этот так называемый преобразователь — дьявольская штука, — пожаловался пастор, — Я предлагаю докончить начатое кем-то дело — уничтожить его окончательно. Всего несколько ударов топорищем…
— Только попробуйте, — рявкнул генерал, — и я огрею топорищем вас. Преобразователь — часть наследия народа, который был талантлив и цивилизован, хотя невозможно предположить, для какой цели создали этот прибор.
— Но вы же назвали его графическим преобразователем, — напомнил Лэнсинг.
— Правильно, но только потому, что ничего лучшего не пришло в голову. А теперь я уверен, что это нечто большее. Мне кажется; что преобразователь — средство связи с другим миром; и знания, и техника, примененные здесь, неизвестны у нас и, может быть, никогда не станут известны.
— Вот и хорошо, если так, — снова забубнил свое пастор. — Есть вещи, которых лучше не знать. Я уверен, что вся Вселенная должна подчиняться великому моральному закону…
— Чума на ваш моральный закон. Вечно вы бормочете о нем. Неужели нельзя говорить более вразумительно?
Пастор ничего не ответил.
В конце концов они добрались до графического преобразователя. Он находился в дальнем конце совершенно
— Не могу понять, — сказал генерал, — как в этой груде хлама хоть что-то работает.
— Может быть, то, что вы нашли, — это визуальный контроль, ничего другого и не существовало, — предположил Лэнсинг. — Остальное — исполнительный механизм, каким-то чудом еще действующий. Посильнее топнуть ногой — и последнее работающее реле отключится и изображение пропадет.
— Я как-то не подумал об этом, — задумчиво произнес генерал. — Хотя сомневаюсь, что вы правы. Мне кажется, эта куча хлама была раньше панорамным экраном, а то, что осталось, — всего лишь часть его.
Генерал обошел груду покореженного металла и выключил фонарик.
— Посмотрите сюда, — сказал он.
То, что предстало их взору, больше всего напоминало полуметровый телевизионный экран с зазубренными краями. На нем мерцало изображение призрачного мира, погруженного в красноватые сумерки. На переднем плане было видно скопление ограненных, как кристаллы, валунов, сверкавших в тусклом свете невидимого солнца.
— Похоже на алмазы, вам не кажется? — спросил генерал. — Куча огромных алмазов!
— Может быть, — ответил Лэнсинг, — но мне не приходилось иметь дела с алмазами.
Алмазные валуны, если они действительно были алмазами, находились на песчаной равнине, покрытой редкой растительностью — пучками похожей на проволоку травы и тощими колючими кустами. Форма кустов создавала иллюзию животной жизни — странной, но несомненно животной, а не растительной. Вдали на горизонте вырисовывались на фоне неба деревья, хотя, глядя на них, Лэнсинг вовсе не был уверен в том, что это именно деревья. Гротескно изогнутые, и корни — если это были корни — извивались по земле, не уходя в почву. В целом создавалось впечатление замерших гусениц-путешественниц. Деревья, подумал Лэнсинг, должны быть огромными, чтобы на таком расстоянии их детали были настолько различимы.
— Вы и раньше видели это? — спросил Лэнсинг, — Все ту же картину?
— Да, она всегда одинакова, — ответил генерал.
Что-то промелькнуло по экрану, слева направо и с огромной скоростью. На мгновение, как при стоп-кадре, Лэнсинг уловил форму этого видения. Это было живое существо, по облику гуманоид — две руки, две ноги, голова, все остальное мало походило на человека. Шея существа, тонкая и длинная, доходила до макушки его крохотной головы, свисавшей вперед, скорость движения существа была так велика, что голова и шея оказались вытянуты почти горизонтально. Выпяченная вперед нижняя челюсть очень массивная, в то время как само лицо казалось маленьким. Все тело устремлено вперед, в направлении движения; конечности мелькали с невероятной скоростью. Руки, длиннее, чем у человека, расширялись на концах, однако вовсе не походили на человеческие кисти, а одна нога — вторая уходила глубоко в песок — имела раздвоенное копыто. Существо показалось Лэнсингу серым, но, сообразил он, это могло быть результатом скорости — движение смазывало все краски.